Схватившись за упавший стул, мы, тяжело дыша, замерли друг против друга. Мои действия, может быть, и правда были слишком грубыми. Но я находил им и некоторое оправдание. Это была отчаянная попытка одним усилием вернуть то, что я начал терять из-за изуродованного лица. Ведь с тех пор, как это случилось, физической близости между нами не было. Хотя теоретически я признавал, что лицо имеет лишь подчиненное значение, но все же избегал посмотреть на себя со стороны, уходил от этого. Я был загнан в угол, и у меня не оставалось другого выхода, кроме как броситься в лобовую атаку. Видимо, своим поступком я хотел доказать, что барьер, воздвигнутый между нами моим лицом, призрачен, что его не существует.
Но и эта попытка окончилась неудачей. В кончиках моих пальцев все еще живо острое ощущение прикосновений к твоему бархатистому лону. В горле у меня, словно пучок колючек, застрял хриплый вопль. Я хотел сказать что-нибудь. Мне хотелось многое сказать… Но я не мог вымолвить ни слова. Оправдание?.. Сожаление?.. А может быть, обвинение? Если уж говорить – нужно было выбрать что-нибудь из этого, но сделать выбор я, кажется, уже не успевал. Если выбрать оправдание или сожаление, то лучше уж просто улетучиться как дым. Если же выбрать наступление, то я бы разодрал твое лицо, и ты бы стала подобна мне или даже еще страшнее. И тут ты разрыдалась. Это был жалобный, безысходный плач, похожий на утробное урчанье крана, из которого перестала течь вода.
Мне показалось, что на моем лице открылась глубокая рана. Такая огромная, что в ней могло поместиться все мое тело. Откуда-то потекла жидкость, словно гной из лопнувшего флюса, и капли ее застучали по полу. Сопровождающее этот звук зловоние, наполнившее комнату, распространялось отовсюду: из обивки стульев, из шкафа, из водопроводного крана, из выцветшего, засиженного мухами абажура. Нужно было что-то делать – мне захотелось прекратить эту пародию на игру в прятки, в которой не от кого прятаться.
* * *
Отсюда оставался лишь один шаг до моего плана изготовить маску. В том, что такая идея появилась, не было ничего удивительного. Ведь сорняку вполне достаточно клочка земли и капли влаги. Не принимая близко к сердцу, не придавая этому серьезного значения, со следующего дня, как и намечал, я стал просматривать оглавления старых научных журналов. Нужная мне статья об искусственных органах из пластика была опубликована в одном из летних номеров за позапрошлый год. Да, моей целью было сделать пластиковую маску и прикрыть ею дыры на лице. Согласно одной теории, маска служит не простым заменителем, а выразителем метафизического желания заменить свой облик каким-то другим, превосходящим собственный. Собственно, я не думал о маске как о рубахе и брюках, которые можно менять, когда захочется. Не знаю, как поступили бы древние, поклонявшиеся идолам, или юнцы, вступающие в пору половой зрелости, я же не собирался возложить маску на алтарь своей второй жизни. Сколько бы ни было лиц, я неизменно должен был оставаться самим собой. Маленькой «комедией масок» я пытался лишь заполнить затянувшийся антракт в своей жизни.