- Так то ж небылица!
- Эх… – Разочарованно вздохнул
бородатый. – Это вроде грез? Чего хочется, а достичь не можно? – Он
снова опустился на камень. – Сам, небось, ведаешь - русалки токмо с
виду ладны, а как до дела дойдет… Рыба - она рыба и есть! –
Старичок разочарованно махнул рукой. – Ладно, историей ты меня
уважил, но этого маловато будет, чтобы позволять людям ночью по
моим угодьям расхаживать. Сделаем так: по этой дороге я, так и
быть, топать вам дозволяю. За то будешь моим должником значиться.
Лады?
«Спрашивает, будто у меня есть
выбор!» - мысленно возмутился Еремеев и ответил:
- Договорились.
- Вот и славно. – Дедок исчез вместе
с костром и камнем, зато у людей, остававшихся за спиной
Александра, снова загорелись факелы.
«Пообщались, называется. Чего он
хотел? Сообщить, что я ему теперь должен? Что именно? Если он в
лесу самый главный, то какого лешего… Так спокойнее, а то еще
подумает, будто я соскучился, и снова заявится», - размышлял
Еремеев, возвращаясь к своим.
- Ну как? – Не выдержал Радим.
- Он сказал, что нам дозволено идти
по этой дороге.
- Я же говорил - наш командир с любой
нежитью договориться сумеет.
Напряженная тишина моментально
развеялась. Приготовившиеся к худшему люди облегченно загомонили и
тронулись в путь.
«Безграничная вера в начальника -
вещь, конечно, неплохая, но всему есть пределы. Эдак он решит, что
мне любая проблема по плечу, и сам ничего делать не станет. Надо
будет втолковать: на начальника надейся, а сам не плошай».
- Радим, скажи, что значит быть
должником у лешего? – Александр решил воспитательную беседу
отложить на потом, а сейчас прояснить вопрос, терзавший после
беседы с дедком.
- А какой долг он на тебя
повесил?
- Просто объявил своим должником.
- Открытый долг? – Задумчиво произнес
парень. – Плохо. В любой час может появиться и заставит отдать.
- А вдруг у меня с собой денег не
окажется?
- Думаешь, ему деньги нужны? Нет,
потребует что-нибудь сделать эдакое… и лучше ему не перечить.
- Даже если прикажет повеситься? –
Грустно улыбнулся Александр.
- Зачем ему это? Убить тебя он и сам
может. Есть кое-какие вещи, нежити недоступные.
До утра больше никто не тревожил.
Уставшие люди шагали в полной тишине, нарушаемой только
поскрипыванием колес, да тяжелым топотом лошадей.
С первыми лучами проснулись птицы, и
идти стало веселей.