Пакля чуть не взвыл. Он догадался, кому именно придется копать.
– Может, не на огород? – кисло предложил он. – Может, пока дома бросить, в сарай?
– Дома оно не особенно нужно, – пожал плечами дядька.
«И на огороде не нужно, – со злостью подумал Пакля. – И вообще никому эти мешки не нужны, хоть брось их посреди дороги...»
Денис Романович между тем с тоской вспоминал таинственно исчезнувший контейнер. Жаль, конечно, что все так получилось. Был бы сарайчик – бросить туда мешки, да под замок. И горя не знать.
Вид картофельных участков окончательно потопил Паклю в унынии. Это раньше он мог, пока взрослые работали, бегать по кустам и оврагам, стреляя из суковатой палки в гипотетических фашистов. Или запускать далеко-далеко картофелины с помощью гибкого прутика. Теперь не побегаешь и картошкой не покидаешься. Теперь только одно осталось: ишачить, обратив задницу к молчаливым небесам.
Вздохнув, Пакля зашагал к бурьяну.
– Куда? – встревожился дядька. – А копать?
– Да сейчас, сейчас... Только шлаки скину.
Он уже расстегнул пуговицы на своих вьетнамских джинсах, как вдруг заметил странный блеск в зарослях. Отодвинув ногой стебель, он нагнулся.
– О-о-о! – вырвался у него восхищенный клич.
У ног Пакли лежал серебристый шлем с полупрозрачным забралом. Он не походил ни на мотоциклетный, ни даже на летный, потому что был какой-то не в меру угловатый и заковыристый. Но вещь была потрясающая.
И тут раздался истошный крик дядьки:
– Брось! Сейчас же выкинь! Не трогай, не прикасайся!
Пакля перевел на дядьку глаза – тот просто побелел от ужаса.
– Как это «брось»? – удивленно произнес Пакля. – Зачем же его бросать?
С Дениса Романовича наконец сошла маска испуга, он в какой-то мере взял себя в руки.
– Не трогай, говорю. Не твое. Выбрось.
– Выбросить? – Пакля прямо-таки не узнавал своего родственника. Дядька, который тащил домой любую драную стельку, вдруг требовал избавиться от такой изумительной штуки.
– Выброси, и подальше! – строго сказал дядька.
– Никуда не выброшу, – наотрез отказался Пакля.
Он нашел в люльке пустой мешок, завернул в него свое сокровище и бережно уложил на дно.
Дениса Романовича все еще передергивало от каких-то неведомых Пакле чувств, но требовать он перестал. Потому что понял: уговорить племянника избавиться от шлема можно лишь одним способом – поведать ему историю странной находки. А эту тайну он собирался держать в себе так крепко, как только мог.