Повсюду было чистенько – фундаменты побелены известкой, на спортплощадках под турниками и брусьями – свежие опилки, проходы и проезды окаймлены белыми крашеными камешками.
По одному из таких проездов пылил «виллис» начальника школы генерал-майора Лежнева. Генерал ехал с аэродрома после тренировочных полетов. На коленях у него лежали кожаный шлемофон и планшет с картой. На гимнастерке виднелась звездочка Героя.
Отдавали честь «виллису» проходившие офицеры, пробегавшие курсанты и самый различный техсостав.
Генерал кивал головой направо и налево, внимательно разглядывая свою школу.
– В штаб? – спросил пожилой шофер в комбинезоне.
Генерал самую малость помолчал и сказал:
– В первую эскадрилью. Там Хижняк личный состав собрал. Пополнение инструктирует.
– Этому пополнению еще титьку сосать, – мрачно сказал шофер.
– А им воевать пришлось, от голода пухнуть.. – то ли согласился генерал, то ли упрекнул шофера.
У барака первой эскадрильи «виллис» затормозил.
– Поезжайте обедать.
Генерал легко выпрыгнул из машины и, помахивая шлемофоном и планшетом, подошел к бараку первой эскадрильи.
Одуревший от тоски и жары дневальный вскочил с преувеличенным рвением и уже открыл рот, чтобы завопить молодцеватое «смир-р-но!», но генерал приложил палец к губам. Дневальный испуганно посмотрел на генерала и шепотом доложил:
– Товарищ генерал-майор... дневальный по эскадрилье курсант Тараскин...
Генерал махнул рукой и прошел в барак. Встал за косяком настежь открытой двери и закурил. Дневальный с откровенной завистью втянул носом дым генеральского «Казбека».
По обе стороны в казарме стояли сдвоенные ряды двухъярусных железных коек. Посредине, в широком проходе, выстроилась вся учебная эскадрилья – немногим более ста человек. Перед строем стояли шесть офицеров и Кацуба.
В этом царстве покорителей воздуха и завоевателей пятого океана Кацуба, в своей приплюснутой фуражечке с черным околышем и неуместно черных погонах с танковыми эмблемками, казался случайно заблудившимся, нелепым, невесть откуда взявшимся существом.
Курсанты на него поглядывали насмешливо, офицеры – с чувством неловкости, и только командир эскадрильи, молодой и щеголеватый капитан Хижняк, ничего такого не замечал и говорил:
– ... Кто прибыл к нам из различных воинских частей, а кто, может, успел и понюхать пороху – попрошу забыть всяческую фронтовую вольницу и тому подобные отклонения от строжайшей воинской дисциплины. А также тем, кто призван военкоматами. Кончилась ваша мирная гражданская жизнь! Тут нету мамы и папы, дяди и тети. Тут армия! И чтобы никаких таких различий – дескать, я фронтовик, а ты, дескать, салага – быть не должно!.. Все вы теперь курсанты военно-авиационной школы – будущие авиаторы, летчики! Представители самого современного и самого грозного рода оружия!