На третьи сутки Ульрих, злой и осоловелый от усталости, вылез из кокона, подошел к «Сторожу» почти вплотную, насколько позволял защитный «пузырь», постоял, сверля взглядом ближайшую складку-«волдырь» с ползающими внутри паутинками света, потом погрозил кулаком:
– Погоди, скотина, я тебя заставлю плясать под мою дудку!
После этого он включил антиграв и вылетел из зала через дыру в потолке над «головой» монстра.
– Ульрих, ты куда? – запоздало отреагировала Ираида.
– Погуляю немного, подышу свежим воздухом, – донесся ответ. – Вернусь через час.
– За ним, – махнула рукой командир группы Фердинанду.
Охранник метнулся в дыру, исчез.
Ульрих сам не знал, чего хочет. Мелькнула мысль: не проверить ли, куда ведет верхний тоннель, пробуравленный в толще лунных пород Червями Угаага? А поскольку он часто поддавался импульсивным порывам, не просчитывая последствий своих поступков, его и в данный момент не волновали чувства и мысли партнеров.
Верхний зал представлял собой куполовидное расширение тоннеля, один конец которого загибался вверх, – по нему и попал в пещеру Дорофей Львович Пивторыкобылы, – а второй уходил вниз, огибая нижнюю полость с горой «Сторожа». Вдоль стены зала лежала гофрированная труба с ромбовидно иссеченной поверхностью диаметром в два человеческих роста. Это был скелет Червя, хранившийся здесь в условиях полного отсутствия воздуха и при температуре минус сто девяносто градусов по Цельсию уже сотни тысяч лет, если не весь миллион.
Ульрих пожалел, что не взял с собой полевой анализатор, хотел было вернуться, но передумал. Изучение Червя можно было отложить до решения главной проблемы.
Тоннель, ныряющий в недра гор, не был освещен, пришлось включать фонарь.
Гладкие, складчатые, красно-коричневые с фиолетовым оттенком стены, кое-где покрытые сетью трещин. Трещины покрупнее, обломки упавших с потолка – где тоннель делал петли – каменных сводов. Ямы. Участки крупнопористых поверхностей, напоминающих полурастаявшие куски сахара. Блики от зеркальных плоскостей, искры в кристаллах кварцита.
Ход снова нырнул вниз, уходя в глухую темноту горных пород. Верилось, что он тянется к самому ядру Луны, извиваясь и складываясь в петли как самая настоящая кишка. Неудивительно, что его прокладывали Черви Угаага, появлявшиеся везде, где жили и сражались их родичи – иксоиды-моллюски и гиперптериды, полуптицы-полунасекомые.