Тут из-за пандемии ещё и
железнодорожные перевозки ограничили. Вследствие этого в города
подвоз продовольствия сократился. Столицу ещё худо-бедно снабжали,
а вот в других местах уже карточки на хлеб введены были.
Слухи один другого страшнее стали
среди населения ходить. Про что только не шушукались – всего не
пересказать.
Тут ещё император и его семья «немку»
подхватили, а потом и умерли…
Как люди это узнали – совсем с
катушек слетели. Магазины и хлебные лавки стали громить, работать
прекратили, полицейских избивать начали. Понятно – нашли крайних,
полицейские одни во всем и виноваты.
В столице, как по чьему то приказу,
одновременно остановили свою деятельность практически все заводы и
фабрики, десятки тысяч рабочих вышли на улицы с требованиями хлеба
и прекращения войны. Понятно, что не само собой это случилось,
имелся, скорее всего, у протестующих руководящий центр.
Про эти беспорядки и было сообщено в
Вятку.
Иосиф Иосифович на Больше-Хлыновскую
уже не вернулся. Разместили его в более подходящем месте под
надежной охраной.
Ванька же Воробьев к сестрам вернулся
и новостью из столицы их огорошил. Мало ещё на их голову бед,
только беспорядков в Петрограде не хватало…
Петроград. Хлебная
очередь.

Петроград. Народ вышел на улицы.
Глава 40 События в Петрограде и на
Больше-Хлыновской
В Вятке после кратковременного
активного бурления жизни опять наступили тишина и покой. Почти как
на кладбище.
В центре города вяло ликвидировали
последствия беспорядков, устроенных немецкими военнопленными.
Кстати, их же товарищи по несчастью и работали. Многие, как и
местные обыватели были после болезни, так что еле-еле шевелились
как сонные мухи. Конвой их был не лучше.
На окраинах, такое впечатление, как
будто все уснули. Редко пробредет баба к колодцу или мужик какой-то
по своим неведомым делам.
Больше-Хлыновская исключения не
составляла. Разве что у бывшего публичного дома, где Ванька, сестры
и их работницы проживали, немножко что-то теплилось. Оставшиеся на
кормлении у Ивана сейчас не занятые по специальности проститутки
уже второй пустующий дом разбирали, перепиливали брёвна на чурки,
кололи их на дрова. Поленницы перед окнами дома терпимости одна за
другой выстраивались в лабиринты, но так, чтобы с верхних этажей
проходы между ними хорошо простреливались.