– А кони? – спросил Хелот.
Джон радостно облапил его за плечи:
– Дурачок, кони сами найдут дорогу домой.
Хелот с неудовольствием высвободился из непрошеных объятий. «Ну тебя к черту, – подумал он. – Ведь повесил бы несчастного Тома Бушби, если бы Робин не подоспел вовремя».
Робин остановился возле лесной хижины, где хранилось разнообразное платье, оружие и, как выражался отец Тук, «галантерея».
– Я вот что надумал, братцы, – заговорил Робин. – Один из нас должен отправиться в город, разведать, что и как. Дело это опасное…
– О чем речь, Робин? – загремел Джон. – Я пошел.
– Стой! – крикнул Локсли, хватая его за рукав.
Джон ужасно разобиделся и покраснел под огненной бородой так, что, казалось, еще немного – и от его волос повалит дым.
– Как знаешь, Робин. Кроме меня, все равно идти некому. По-твоему, от этого, – он кивнул в сторону Хелота – будет хоть какой-то толк?
– Не знаю. Хелот, ты был хоть раз в бою?
– Был, – отозвался Хелот. – Неоднократно. Одно сражение даже выиграл.
Локсли насмешливо сузил глаза, а Джон загоготал на весь лес.
– Могуч как лев! – заливался верзила. – Что бы делали без тебя победоносные армии крестоносцев?
Хелот прикусил губу.
– Не обижайся, – сказал Робин. – Просто ты забавно выразился. У нас в Англии так не говорят. Переоденешься торговцем. А еще лучше – рыцарем. Хотя… не знаю. Ты сможешь изобразить рыцаря?
– Могу, – сказал Хелот.
– Я тоже могу, – встрял Малютка Джон.
– Ты-то можешь, да кто тебе поверит? – возразил Робин. – Не говоря уж о том, что твою рожу видела половина ноттингамских богачей, ты погляди на свои руки. Хелот, по крайней мере, не изнурял себя ни пахотой, ни косьбой. Кстати, Хелот, чем ты себя изнурял? Может, признаешься наконец?
– Мыслями, – сказал Хелот.
– Все-таки ты беглый монах, – с сожалением заметил Робин. – Грустно, но факт. Иди, подбирай себе одежду… твое преосвященство.
Хелот скрылся в хижине. Пока он возился, перерывая содержимое доброго десятка сундуков и сундучищ, два стрелка ждали, сидя на упавшей березе.
– А какой он, сын вдовы? – спросил Джон. – Ты знаешь эту семью?
– Знаю, – ответил Робин. – Обыкновенный парнишка. – По голосу было слышно, что он улыбается. – Его зовут Робин. Пятнадцать или четырнадцать лет. И глаза синие, как будто в черепе просверлили две дырки в погожий день.
– Ну ты скажешь, – заметил Джон и вдруг вскочил и невольно схватился за нож.