- Любил его жену? — решившись, тихо
дополнила Латиса.
- Да. А потом изобразил приступ
отчаяния, припадок мести и пытался убить, по большому счету, ничем
невиновных ящериц. Только вот все равно не получил, чего добивался,
— весело улыбался Ульрих. — В одном просчитался… Мальтика.
- Что?
- Когда она узнала, что ящерицы съели
ее мужа, взяла самую большую пушку, которую смогла поднять и
улетела на Стекляшку, где уничтожила почти половину оставшихся в
живых ящериц. Ее, правда, тоже потом добили и съели, но тут уж
никаких сомнений в виновности Шалье, — великодушным тоном закончил
тайт.
По Латисе ползали его любопытные
глаза, но показывать чудеса выдержки она сейчас не могла. Голова
опустилась, пока услышанное переваривалось и усваивалось.
Получается, все считают, что Шалье убил собственного брата. Вот
как… Постойте, все?
- Почему тогда Шалье не в изоляторе,
как убийца? — быстро спросила Латиса.
Ульрих поморщился.
- Старшие проверяли оставшуюся
информацию и пришли к выводу, что он не виновен. Что это просто
несчастный случай.
- То есть доказательств вины не было?
Просто вы так решили? — надавила Латиса.
- Достаточных доказательств не было,
— сухо подтвердил Ульрих. Еще несколько минут они молчали.
- Вы довольны услышанным? —
поинтересовался Ульрих.
Тогда Латиса просто встала,
намереваясь уйти.
- Куда же вы? Вы же еще не узнали
самого главного, — промурлыкал голос за спиной.
Оборачиваться она не стала, но
замерла на месте.
- Когда Мальтика перед высадкой на
Стекляшку оставила для своей матери прощальное сообщение… В общем,
на записи очень хорошо было видно, что на ней очень много следов
Шалье. Как… на вас сейчас, — приглушено добавил Ульрих и Латиса,
больше не слушая, очень быстро понеслась к выходу.
Фонтанчик в развалинах был полон
такой же зеленой воды.
Ну вот, собственно, чего и
добивалась… Шалье умудрился собрать в одном лице множество пороков.
Братоубийство, воровство, желание жены ближнего своего, а может и
не просто… желание. Вранье, конечно, живя так близко к Шалье трудно
не заметить, что сейчас он не сознает, в какую западню угодил. В
такое состояние не попадет настолько виновный, каким его выставляет
Ульрих. В такую яму можно загреметь только пытаясь исправить то,
что исправить в принципе невозможно.
Что же делать-то теперь? Очевидно, он
засел в своей норе, где медленно отмирает от жизни, тщетно
барахтаясь в прошлом. Да и история не слишком ясная, информации
маловато. Нужно искать дальше. Где? Латиса задумалась. Низы она
посетила, в центре пустота, огороженная нежеланием нести дурные
вести, да и вряд ли они скажут что-то новое. Остаются… облаченные
властью. Старший… Аелла. Да, Аелла, других старших она не
встречала, в местных развлечениях они не участвовали, видимо,
переросли возраст, когда интересно тратить свое время на всякую
ерунду.