Пять. Богиня отдаст ее за пять
голов побежденных врагов. Обычно хватало две-три. Но Лини… Эта
гладкая, слегка розоватая кожа, и безупречный рисунок тонкой чешуи
на спинке. Острые ушки и почти прозрачный радужный гребешок. Она
стоила все десять…
Лини давно уже не было, когда
Гууар, наконец, смог вылезти из воды и направился в хижину матери.
Там он потребовал живительного сока с ядом квашек. Мать долго
издавала пронзительные протестующие стоны, но принесла то, чего он
хотел.
Яд квашек делал кровь густой,
горячей и давал пьющему очень много сил. Вот только мог убить.
Гууар пил напиток и ни о чем не думал. Ночью мужчины пойдут на
охоту и принесут трофеи. И тогда Лини достанется кому-то
другому.
Лучше уж смерть.
Просыпалась Латиса очень медленно,
словно по частям. Сжала руку в кулак. Получилось. Повернула голову,
почувствовав щекой плоскую подушку. Пошевелила ногой, ступня не
болела, но была чем-то туго стянута. Наконец, поняла, что лежит на
своей кровати, как обычно обняв скомканное одеяло.
Вместе с воспоминаниями в закрытых
веках расцветали синие огни. Что это было вчера, странный сон? Если
бы… Она и правда попалась в пещерах целой толпе тайтов, да еще и во
время какого-то их таинственного ритуалов. Теперь нужно придумывать
оправдания своему поведению. Хорошо придумывать, чтобы человеческая
экспедиция оказалась тут ни при чем. Дома, скорее всего, отдадут
под суд, но это будет потом, до этого еще нужно дожить. Ведь могут
быть последствия и пострашнее — она могла стать причиной военного
конфликта. Какая все-таки дурость — так рисковать судьбой
человечества и только из-за дурных снов. Ничем не лучше поедания
неизвестных грибов.
Таиси… Таиси, чего же ты хочешь?
Почему не оставишь в покое?
Было тихо. Впервые за последние дни
удалось проснутся в покое, без чужого присутствия в голове.
Наконец, Латиса собралась и резко
поднялась, сев на кровати. У стены почти сразу сверкнула лампа.
- Завтрак, — сказал голос. Но… не
женский.
В кресле напротив кровати, прямой и
уставший, сидел Шалье. Без экрана, с распущенными волосами и во
вчерашней одежде бордового цвета. Он задумчиво изучал Латису,
нервно хватающуюся за одеяло в попытке в него завернуться. Потом
она поняла, что в сарафане. И босиком. На порезанной ноге —
повязка.
- Что вы тут делаете? — с трудом
выговорила она.