Шалье кивнул.
- Да… Видишь, справа стеклянная
дверца? Достань мне синюю банку. Особо уже не помогает, но
попробовать надо.
Латиса с готовностью открыла отсек и
вытащила энергетик. Передала Шалье и тот чуть не уронил, когда
брал.
- Ты… рассказывай, это хорошо…
отвлекает, — попросил тайт, чьи глаза то и дело закрывались.
Латиса неуверенно улыбнулась.
- А тут есть еда? Есть хочется, —
нерешительно спросила она.
- Только концентраты.
- Все равно, пусть. Я сейчас и сухие
таблетки готова грызть.
Он слабо улыбнулся.
- Сухих нет, бери белую коробку с
желтой или оранжевой надписью, эти составы по вкусу очень
напоминают привычную тебе пищу.
Уговаривать Латису не пришлось, через
минуту она уже открыла крышку и отрывала одноразовую вилку.
Концентрат походил на паштет и
оказался очень нежным и вкусным, даже на зубах ничего не скрипело,
что являлось неотъемлемым качеством всех концентратов, известных ей
ранее.
Я полностью счастлива, вдруг решила
Латиса.
Она говорила еще час. Про Эридну, где
в детстве отдыхала с мамой, и какие там загадочные подводные
города. Про старый мост, рядом с городком, где она родилась, и как
они собирались с детворой и уходили туда рано утром. И весь день
ловили крошечных дракончиков, живущих в щелях между каменными
опорами, соревнуясь, кто поймает больше.
И даже про переезд на Гатиру, про
самое начало, когда все еще было хорошо. Про мальчишек, которых
оказалось куда больше девчонок. Про то, как однажды ее взяли играть
в войну и она выиграла, перестреляв всех остальных игроков. И как
чувство гордости от заслуженной и полной победы было отравлено
обидой, потому что после этого играть ее больше не звали.
Потом экран закрыла раскинувшаяся
впереди планета, сплошь покрытая разводами огромный темных туч, и
Шалье занялся посадкой, так что Латиса молчала, чтобы не
мешать.
Катер пропетлял над огромной
равниной, без единого следа водоемов, а после опустился на ровную
площадку за одиноко стоящим зданием без окон и крыши. Оно походило
на куб, на однородный кусок гранита, забытый прямо посреди
пустыря.
После очень мягкой посадки Шалье
выключил питание, и теперь единственная лампочка светила только над
входным шлюзом.
Латиса смотрела в потухший экран,
боясь спросить.
- Это мой дом, — безразлично сообщил
Шалье. — Теперь, наверное, и твой. Пошли?