«Почему он обратился к нам, к пострадавшей стороне? – спросил Мальгин. – Он не боится, что его письмо мы отнесем в милицию?» «Свяжетесь с милицией, не увидите денег, – усмехнулся Кривой. – Барбер мотает срок за двойное убийство. Если этапируют в Питер и в Самару, и там повторно осудят за мошенничество, к его сроку не прибавят ни одного дня. Таков закон. Поэтому, отправляя письмо, он ничем не рисковал. К вам обратился, потому что знает: за два лимона вы в лепешку расшибетесь, но с кичи его вытащите. И еще… Кроме вас Барберу некому это сделать. Из меня плохой помощник. А других друзей на воле у Вити не осталось. Все, кого он привлекал к своим делам, сегодня уже не пляшут. Кто сидит, кого грохнули».
«Почему он избрал своей целью именно питерский и самарский филиалы? Почему не действовал в Москве? Почему цель аферистов именно „Каменный мост“, мало ли других страховых компаний?» – высыпал вопросы Мальгин. «На местах, в Самаре и Питере, служба собственной безопасности мышей не ловит, – надул щеки Елисеев младший. – В Москве Барберу ничего не светило. Мы бы его тут… А „Каменный город“ – солидная контора, на наших счетах в лучшие времена лежали реальные деньги. И теперь наши бабки плывут обратно, к нам в руки». «Что ты хочешь сказать? – не сразу понял Мальгин. – Что мы согласимся?» «Решение уже принято, – Елисеев младший рубанул ребром ладони воздух. – Мы вытащим Барбера с зоны и получим обратно два миллиона. „Каменный мост“ задыхается без налички. А эти бабки – наш шанс подняться».
Старший брат показал пальцем на Кривого и добавил: «Он не требует процента. Просит выдать ему пятьдесят штук за посреднические услуги». «Пятьдесят штук за то, что перекинул маляву с зоны? – удивился Мальгин. – Ну и расценки». «Не только за письмо, – Елисеев, не любивший долгих объяснений, поморщился. – Он выведет нас на людей, без которых мы не сможем ничего сделать. Кроме того, расчет – по окончании дела. Когда деньги вернутся к нам, он получит свой полтинник. Это мое решение».
Спорить не имело смысла, но Мальгин еще мог отказаться. Мог встать и закрыть за собой дверь. Мог написать заявление об уходе с работы. Но он никуда не ушел, он остался сидеть в прокуренной спецкомнате. Почему он остался? Мальгин не мог внятно ответить на этот вопрос до сих пор.