Он умолк.
Она окинула взглядом длинную светлую комнату с низким потолком, так уютно и удобно обставленную; белые стены, голландские часы, голландский шкаф, изящные кресла у камина, удобное бюро, окно, выходившее в сад, на солнечную сторону; во всем ощущалась страстная жажда жизни, и она остро почувствовала бренность всего сущего. Ей представилась женщина, такая же, как она, – только гораздо, гораздо умнее, – она старалась, обставляла комнату. А потом исчезла, превратилась в ничто. И оставила этого несчастного человека на попечении миссис Рэббит.
– Вы говорите, она умерла? – Дама мягко посмотрела на него своими темными глазами, и ее тихий голос прозвучал мило и естественно.
– Да, вот уже три с половиной года, – ответил мистер Брамли. Он подумал. – Почти день в день.
Он замолчал, и она тоже сочувственно молчала.
А потом он вдруг оживился, ободрился, стал очень деловитым. Он снова вывел ее в холл и начал объяснять:
– Тут у нас не только холл, но и столовая. Если мы не едим на веранде, то стол накрывают вот здесь, у этой стены. Дверь направо ведет в кухню.
Она снова обратила внимание на длинные, красочные, монументальные полотна, которые понравились ей с самого начала.
– Это копии с двух картин Карпаччо, изображающих подвиги святого Георгия, подлинники находятся в Венеции, – сказал он. – Мы купили их, когда вместе ездили туда. Но вы, без сомнения, видели подлинники. Помните, в маленьком старом домике, совсем темном, там же живет хранитель. Это один из уголков, где так много чудесного своеобразия, столь, мне кажется, характерного для Венеции. А ваше мнение?
– Я никогда не была за границей, – сказала она. – Ни разу. Мне очень хотелось бы поехать. А вы и ваша жена, наверное, часто там бывали.
На миг он удивился, что такая красивая женщина никогда не путешествовала, но ему так хотелось показать себя в самом лучшем свете, что он не стал об этом задумываться.
– Да, несколько раз, – сказал он. – Пока не родился наш мальчик. И мы всегда привозили что-нибудь для дома. Вот взгляните! – Он перешел красивый мощенный кирпичом дворик, остановился на изумрудной лужайке и повернулся к дому. – Вон тот рельеф делла Роббиа мы привезли из самой Флоренции, а маленький каменный бассейн, в котором купаются птицы, – из Сиены.
– Как красиво! – сказала она, молча полюбовавшись мрамором. – Просто изумительно. Кажется, даже если солнце зайдет, он все равно будет весь сверкать.