– Что же все-таки там произошло? Почему ружье выстрелило?
Дина подняла голову. Словно прислушивалась к какому-то дальнему звуку.
– Ты хочешь, чтобы я сказала, будто сама застрелила его? – немного удивленно спросила она.
Он вздрогнул:
– Такими вещами не шутят. Я только хочу, чтобы в протоколе было написано, как это случилось. Ты думаешь, он намеренно выстрелил в себя?
– Нет. Просто он плохо знал это ружье…
– Ты видела, как он нес ружье на плече? Он что, упал на него?
– Нет.
Ленсман задумчиво кивнул:
– Кажется, Вениамин тоже был там в ту минуту?
– По его словам, нет. Но ты сам знаешь… Дети видят то, что им хочется.
– Значит, ты не знаешь? Вы с ним не говорили об этом?
Дина посмотрела на него и не ответила.
– Ну хорошо. С мальчиком придется поговорить. Можно сейчас позвать его сюда?
– Нет! Я считаю, что его нельзя мучить таким разговором!
– Но это необходимо.
– Ты думаешь, что стрелял Вениамин?
– Нет, сохрани боже! – воскликнул ленсман, крик его вырвался из самой глубины легких. Он не мог выдержать окутавшую его тишину и должен был нарушить ее.
Вениамин Грёнэльв торжественно предстал перед своим дедом ленсманом, чтобы дать показания, каким образом господин Лео получил пулю в голову. Он сразу понял, что ему придется давать показания, как только увидел подошедший к причалу синий карбас ленсмана.
Дина извинилась и ушла. Она не хочет, чтобы ее ребенка мучили у нее на глазах. С Вениамином она разминулась в дверях.
Создалось трудное положение, и ленсман не мог найти из него выход. Наконец позвали Андерса, чтобы он присутствовал при этом разговоре.
Вскоре они услышали, как Дина проехала верхом через двор. Едва она свернула с дорожки на мягкую почву, как стук копыт изменился. По этому изменившемуся звуку Вениамин мог точно определить, где она сейчас едет. Эхо, вернувшееся с гор, тоже помогало ему. Горы звали ее к себе.
Так он подумал. И эта мысль поразила его.
Увидев, как Вениамин напуган, Андерс захотел посадить его к себе на колени. Однако решил, что Вениамин и без того чувствует себя униженным. Поэтому он просто положил руку ему на плечо и отчетливо повторял то, что шепотом произносил мальчик.
– Выстрел был очень громкий, – сказал Вениамин; он весь покрылся испариной, но не мог даже вытереть лицо, потому что его руки и ноги бессильно висели под столом.