В столовую вошла Дина. Зрачки у Ханны сузились, будто закрылись, и лицо стало мрачным.
Вениамину это не понравилось. Он сразу вспомнил, что ноги у Ханны слишком маленькие и круглые колени немного повернуты внутрь. Так он мысленно наказывал ее, не прикасаясь к ней.
А вот с глазами Ханны дело обстояло труднее. Они были карие, как кофейные зерна, которые свободно плавали в чашке, наполненной молоком. Когда Ханна моргала, они скрывались в лесу черных ресниц. Никто не умел моргать так долго и выразительно, как Ханна.
– Ты не любишь Дину? – через стол спросил Вениамин, когда Дина ушла.
– С чего ты взял? – Ханна заморгала.
– Я вижу, – твердо сказал он и снова начал рассматривать ее сквозь увеличительное стекло.
Из-под ресниц показались кофейные зерна. Они мерцали, глядя на Вениамина. Потом Ханна снова моргнула.
– Если тебе нравится говорить обо всем, что ты видишь, пожалуйста, говори. – Она не переставала моргать.
Ярость, вызванная ее словами, была способна перевернуть камни. Но на этот раз Вениамин не спешил.
– Ты не любишь Дину, потому что я снова переехал в ее дом, – решительно изрек он.
Ханна надула губки, вырезала крылья для ангела, и только потом выяснилось, что она все-таки слышала его слова. Она вздохнула:
– Переехал? Но все равно ты постоянно торчишь у нас.
– Ты считаешь, что я провожу у вас слишком много времени?
– Нет, но я не понимаю, какое отношение к этому имеет Дина.
– Она моя мать! У кого еще мать умеет скакать верхом и ездила в Берген?
Ханна скорчила гримаску, передразнив его, завязала потуже передник и продолжала заниматься своим делом.
– Вот вырасту и уеду из Рейнснеса! Так и знай! – заявил он.
Вырезая нимб для младенца Христа, Ханна проговорила со вздохом:
– Ты стал таким противным в последнее время!
От удивления он раскрыл рот:
– Почему?
– От тебя только и слышишь что Дина да Дина! Дина сказала, Дина считает, Дина сделала… Твоя Дина вовсе не женщина! Она сатана!
– Кто это сказал? – шепотом спросил он.
– Мужики в лавке.
– Ты лжешь! – Он всхлипнул, бросил на стол увеличительное стекло и выбежал из столовой.
В ожидании Вениамина Ханна вырезала руки и ноги младенца. Вениамин не возвращался, и она пошла искать его, даже не накинув платка. Она нашла его на сеновале. Он раскидывал сено, словно собирался один накормить всех коров.