– Так все трое вместе и живете?
– Бабку прошлой весной схоронили.
– А финнов на постой к вам не поставили?
– Не-е-е. Два офицера с денщиками по домам живут. Солдаты в школе. Комендантом у нас капитан Ойво Пернонен. Он в клубе обосновался. Там у него и спальня, и кабинет, а в двух задних комнатах четверо полицаев живут. У них отдельный вход и дверь в кабинет капитана есть.
– Как ты все подробно знаешь…
– Приходилось бывать.
– Постой-ка, Васька, ты тут не старостой, случайно?
– Нет, усмехнулся Грибанов – молод я еще. Меня только бригадиром на полевых работах поставили.
– Ага! – потемнело от гнева лицо Орлова. – Перед оккупантами прогибаешься!
Щелкнул взведенный курок «ТТ». Парень оценил этот звук правильно и, вскочив, прижался спиной к стене. Орлов, в полутьме увидел, как побледнело его лицо.
– Что Вы! Товарищ, Орлов! Я что, сам себя, что ли назначил?
– Заслужил, значит, уважение финских властей?
– Нет! Я, можно сказать, от их властей потерпевший.
Васька скинул телогрейку, сдернул с себя рубаху и повернулся спиной к Орлову. Тот увидел, что вся спина у Грибанова была исполосована. Шрамы были уже давние, но хорошо заметны. Орлов опустил пистолет.
– За что же, тебя так? – уже миролюбиво спросил он.
– Вот за это, – сквозь слёзы пробормотал парень, – не хотел в бригадиры идти.
– Однако, – разведчик мягко спустил курок и вложил пистолет в кобуру.
Пар от его одежды уже перестал идти, видно подсохла. Да и сам он, похоже, согрелся.
– Не всем, значит, сладко под финнами живется? А некоторые еще советскую власть хаяли.
Грибанов задумался. У него в памяти как в кинематографе начали возникать картинки из чуть более двух лет прожитой им в оккупации жизни,.
А было так. Последняя баржа, забрав остатки представителей советской власти и жителей окрестных деревень, тех, что успели на нее сесть, ушла, влекомая старым буксирным пароходом, к Свири, оборонявшейся от наступающего врага. В Заонежье наступило необычное затишье. Казалось, даже собаки предпочитают лежать, под домом, а не облаивать таких же дворняг или гуляющих овец.
Однако на утро кое-кто опомнился. Коли власти нет, значит все можно. Оставшиеся в Ламбас-Ручье жители начали растаскивать по домам то, что еще вчера было общественным. Коров всех угнали для поставок мясозаготовок Красной армии еще недели за две до эвакуации. Расхватывали сельчане оставшихся лошадей, упряжь, плуги, сенокосилки, подборщики и всякий другой сельхозинвентарь. Васька поздновато схватился. Досталась ему только почти новая тачка, пара лопат и вилы, да из сельсовета пара табуреток. Красивая, шелковая, красная скатерть с вышитыми портретами вождей, которая ему так нравилась, досталась Марфе Патраковой.