Ящик не работал примерно неделю или две, я его наказал.
Но уж больно тоскливо одному сидеть. Надо, чтобы жужжало. А музыки не хочется вовсе.
Так что он заработал снова, и я мгновенно много чего узнал.
Мне очень понравился рассказ про старичка, который поднакопил деньжат и купил себе место на кладбище, сам выкопал могилку, установил памятник, что-то там такое на нем написал.
Я знаю, за границей это в порядке вещей, но у нас еще как-то не очень прижилось, потому что все веруем, дикие, в бессмертную душу, все ждем каких-то милостей, но ведь и перед милостями же все равно придется полежать немного, а то откуда восставать, вот и в церкви так говорят, не отрицают. Но все равно безалаберность в этом вопросе сохраняется. А дело, между прочим, полезное для здоровья. Дольше проживешь! Врачи рекомендуют. Психотерапевты. Примиряет с мыслями о смерти, успокаивает, что твой корвалол. В контексте президентской программы оздоровления нации собственноручное копание могил лично мне представляется важнейшим компонентом.
Один старичок, которого я немного знал, заранее накупил водки с собственным портретом на этикетке и надписью: Не Грустите! Психотерапия в полный рост, он и сам не сильно грустил, хотя и знал диагноз. Во всяком случае, делал вид и сохранял лицо.
Это, опять-таки, и занятие для пожилого человека, которому все равно делать не хрен. Вот он вместо того, чтобы мешаться с тележкой в метро, рассаду возить для кротов, отправляется на кладбище, а лучше – на погост. Красит себе оградку, чистит раковину. Снимает кепочку, отирает трудовой пот, радуется солнцу, озирается. Хороший денек!
Попрощается сам с собой, завтра – опять поздоровается.
Помянет.
По-моему, все исключительно гармонично.
Об одном периоде неофитства.
Да.
Почему-то вдруг вспомнилось.
Когда мы начали перестраиваться и скопом бросились креститься, как будто за нами гнался князь Владимир Красно Солнышко, моя супружница очень хотела видеть меня попом.
В смысле батюшкой, священнослужителем. С косичкой. Чтобы вкушал рыжики с белорыбицей и отпускал грехи.
А себя попадьей, матушкой.
И знакомые попы, а то и просто околоцерковный люд, глядя на меня, прямо потирали руки: хоть сейчас, говорили, рукоположим! Таким я выглядел.
Не знаю, что они тогда имели в виду.
Очевидно, то же, что и экстрасенс профессор Журавлев, с которым я работал в 26-й больнице. Он любил подмечать все странное, у него был нюх на разную экзотику.