Мухаммедом и ходит в мечеть, а миссия так и осталась здесь в Богом забытом царстве мертвых. Сюда подались те, кто ищет не лавров, а уединения и истины. Здесь у нас маленький скрипторий. Кое-что переводим, переписываем. Я вот больше садовничаю. Цветы сажаю у могил. Деревья.
– Это мусульманское кладбище?
Хайме усмехнулся. Печально и задумчиво.
– Трудная история. Кладбище старое. Большая часть тех, кто здесь лежит, успели побывать во многих верах. Великая Яса это не запрещала. Считается, что люди любой веры все равно молятся Высокому Небу. Поэтому и крестились тогда с легким сердцем, и в мечеть ходили, и старую черную веру почитали. Ну, а раз человек крестился, то церковь о его душе молится. Сейчас другие времена настают. Все больше вера не объединяет людей, а разъединяет.
– Выпьем, друг Хайме! За старое время, за всех ушедших! Какой бы веры они ни были! Совсем забыл за разговорами гостинец. Я ведь тебе окорок свиной привез. Редкая штука в наших краях.
Злат направился к повозке. Долго возился в темноте, искал. Подошел по пути к лошадкам, проверил ячмень, потрепал холки.
– Один уже початый крепко. Зато второй нетронутый.
Хайме сразу схватился за нож.
– Что же ты сразу не сказал? Я уже баранины наелся.
Строганул кусок, положил на лепешку. Сначала себе, потом Злату.
– Юноше не предлагаю. Порядки знаю. Где же ты добыл такую редкость?
– Это принадлежало некому Санчо из Монпелье. Теперь ему оно уже не нужно.
Налили еще под мясо. Наиб не спеша и подробно поведал всю историю. Хайме слушал молча. Потом внимательно рассмотрел окорока.
– Прав ты, история темная. Такие окорока делают не в Генуе. Их делают в Арагоне. Да и имя Санчо скорее арагонское. Видно, парень был каталонец. Говоришь, у Дымука помощником был?