Все, кого он знал, были мертвы. Ему стало жалко себя, израненного и измученного, и свое рыхлое тело, в которое в скором времени должны были жадно вонзиться челюсти собаки. Он прижал щеку к стволу и судорожно всхлипнул. Глаза были сухи и воспалены. Все слезы закончились полчаса назад, когда псы на его глазах прикончили истошно визжащую сестру Миланицу. Она помогала задохнувшемуся от бега Векше забраться на дерево, ругая его на чем свет стоит и подталкивая снизу неловкое тело, когда псы стремительно атаковали ее. Схватились за девичье тело страшными зубами и оттащили в сторону, вгрызаясь и урча. Векша зажмурился, стараясь поглубже запрятать в себя воспоминания, и не смотреть в ту сторону, где звери терзали окровавленное нечто.
Пес, нервно перебирая лапами, рычал и поскуливал от нетерпения, задрав кверху тупоносое рыло. В отличие от своих братьев, он не хотел жрать мертвечину. Поэтому, мельком глянув на них, увлеченно пожиравших тело, принадлежавшее совсем недавно веселой и глазастой Миланице, он вновь резво подскочил и попытался дотянуться до свисающей толстой ноги. И снова неудачно. Под деревом натекла небольшая лужица из векшиной крови. Кровью был залит и сам ствол, и корни старого ясеня. Она тонкой струйкой сочилась из разодранных и изрезанных ног мальчика и лениво заполняла ложбинки и трещины коры, окрашивая ее в темно-бурый цвет.
Группа из семи всадников в полной тишине встретила очередную попытку золотого пса достать добычу. Возбужденные от недавнего галопа лошади фыркали и качали благородно-изогнутыми головами. Несмотря на палящее летнее солнце, ни один из воинов не пытался прикрыть ладонями глаза от жгучих лучей, чтобы рассмотреть псовую забаву поподробнее. Бледные, неестественно узкие лица, лишенные какого-либо выражения, тонкие носы, холодные глаза и заостренные уши могли принадлежать лишь одному народу, населявшему Удел. Воины-альвы молчали, слегка покачиваясь в седлах, и неотрывно смотрели на сидящего на ветке человека. Лошади под седлами охотников вели себя, словно князья престольные: важно задирали холеные морды и нетерпеливо гладили землю копытами.
Один из нелюдей – черноволосый, с белым, как у трупа, лицом – вдруг ожил и прокричал что-то в сторону собак. Векша со страхом и злобой искоса посмотрел на него. И зря… К горлу подкатило: к седлу каменноликого была приторочена окровавленная человеческая голова с раззявленным от боли кривым ртом. Рыжие патлы мертвеца спутались и слиплись. «Зорянова головушка» – с ужасом узнал толстяк лицо сродника.