Стоит написать о том, что следствие работает все хуже и хуже. Редко когда встретишь следователя, который работы не боится и которому действительно важно, чтобы преступник сидел в тюрьме. Большинство с поиском не заморачиваются, и единственное, что интересует среднестатистического следака, – это как дело прикрыть. И так они настойчивы бывают в этом стремлении! Читаешь их вопросы на постановку экспертам – и просто волосы дыбом встают. У младенчика следы удушения, у мужика – ножевые в спине. Насильственный характер – просто яснее ясного. Но нет, пиши, эксперт, – могли ли потерпевшие сами нанести себе такие повреждения? Мог ли младенец сам себя удушить, мог ли мужчина трижды спиной на нож напороться?!
А как Валере нашему нервы мотают! Нашлись у кого-то из преступников знакомые в правоохранительной системе – и все, фальсифицируй заключение, эксперт, а мы тебе в благодарность с ремонтом кабинета или покупкой компьютера поможем. Если начнешь выпендриваться – крылышки пообломаем, так что расслабляйся и получай удовольствие.
Противно? Еще бы! Но такова жизнь.
Только в какой газете обо всем этом напишут?
Нет, о важных вещах сегодня говорить нельзя. Так, пустые словеса, для потехи обывателей, для завлекаловки. «Скучно, девушки»[8] – хорошо сказано; жаль только, что не мной. Скучно, бессмысленно, поверхностно; мелка и мертва современная газетная душонка…
– Ладно, Валер, я пойду. Надеюсь, ты мне по старой дружбе гнилой, а не порезанный труп выделил? Развлекай сам своих журналистов, мне работать надо, – я встаю с кресла и опять чувствую тепло взгляда шефа на своих коленках. – Я же тебе говорила – больше в этом пустом времяпрепровождении не участвую.
– Ох, Рыжая, ну и темперамент у тебя!
– Нормальный темперамент. Муж не жалуется. Мне даже кажется, что он доволен!
– Что ж ты такая бешеная, если у тебя с личной жизнью все в порядке? Довольная женщина – она добрая, спокойная. А ты меня даже не дослушала. Присаживайся и расслабься!
Конечно, можно было бы ему сказануть. Про то, что это не я бешеная, а многие вокруг меня сонные. Жизни не видят, идут по накатанной колее – и думают, что так надо. И пусть мне уже сто пятьдесят лет – а я до сих пор готова рыдать над каждым весенним листиком, ведь он такой классный! И по мне, лучше вот такие сопли идиотского счастья, чем зажиревшее безразличие или глупое всезнание!