— Эк, что удумали, хулиганы проклятые! — раздался скрипучий голос, — я сейчас покажу, как на моем крыльце спать! Сейчас крапивы надеру, да так отхожу, что неделю сидеть не сможешь!
Не понимая, что происходит, Дэни спросонья подскочила на месте и не сдержала испуганный крик, увидев склонившуюся над ней старуху.
— Проваливай отсюда, пока за косу к матери не оттащила! — продолжала угрожать Бренна, прожигая ее бешеным взглядом.
— Не уйду, — прошептала девочка, пятясь от своей родственницы.
— Что ты там пищишь, как котенок малахольный?
— Не уйду! — уже громче повторила Дэниэль.
— Ах, ты, мерзавка! Ну, погоди у меня!!!
Бренна проворно поковыляла к крапиве, растущей у стен дома. Сорвала голыми руками несколько сочных зеленых веток, постоянно бубня себе под нос: "ироды окаянные, совсем житья не дают!»
Потом развернулась и с перекошенным от гнева лицом ринулась обратно, намереваясь проучить несносную девчонку.
Дэни, видя ее решительность, попятилась еще дальше, пока не уперлась спиной во входную дверь.
— Тетя Бренна, не надо! — выкрикнула она, чувствуя, как на глаза снова навернулись слезы, — пожалуйста!
— Какая я тебе тетя?! — родственница с кряхтением поднялась по ступеням.
— Ты моя тетя! — прокричала девочка, — я дочка твоего брата!
— Нет у меня никакого брата!
— Да, есть же! Есть… — она всхлипнула, — то есть был! Демид! Младший брат. Вы поссорились несколько лет назад и с тех пор не виделись! Помнишь? А еще мы приезжали к тебе всей семьей! Мама, папа, сестра, я! Помнишь? Жили у тебя в холодной пристройке! Ты по утрам варила нам кашу из темного зерна! Отец тебе тогда еще гребень резной из столицы привез. В подарок! Ну, помнишь же? Помнишь? — она уже просто кричала, не в силах справиться с болью в груди, — ты водила меня на реку. И мы там ловили пескариков! А еще ты обещала, что когда я подрасту, научишь меня читать! Покажешь свои чудесные книги! Их у тебя много! Больше, чем во всей нашей деревне вместе взятой! Ну, скажи, что ты помнишь!
Не сдержавшись, бросилась к тетке, обхватила ее руками за талию, уткнулась лицом в старое, усеянное заплатами платье, и в голос заревела.
Бренна замерла, так и не опустив руку с зажатой в кулаке крапивой. Стояла в немом изумлении, глядя на ребенка, вцепившегося в подол.
В усталой захламленной памяти всплыл образ младшего брата — рослого мужчины. Косая сажень в плечах, пронзительные карие глаза и улыбка бойкая.