– А почему же у тебя документов-то нет? – бабушка услышав, что у меня туберкулёз, прекратила успокаивать мой рукав ласковыми поглаживаниями, давно сменившими орлиную хватку, и украдкой от меня вытерла ручки платочком и потихоньку швырнула поганую тряпицу в сугроб. – Ты, часом, не беглый?
– Да, что вы, гражданка! – возмутился я. – Сразу видно, что вы никогда в тюремной психушке не бывали: оттуда не убежишь. Там же всё время связанный лежишь. Даже кормят с ложки и на горшок на руках носят, когда начальство появляется. А в основном голодный и немытый по уши лежишь неделями: персонал лишний раз подойти не рискует – у многих ведь дети. Вот я там в этой сырости ревматизм себе и заработал, а теперь меня эти сапоги доканывают.
– Так ты буйный? – ещё дальше от меня отстранилась бабуля.
– Да нет, – я пожалел запуганную контролёршу, – это же из-за туберкулёза. Чтобы я по больничке не шлялся, заразу не разносил, меня к буйным и подложили. А у меня же закрытая форма. Не заразная. Меня, видимо из-за туберкулёза-то и в детдом подкинули. Я совсем плохой был: даже возраст путью определить не смогли. Написали: «возможный возраст семь-восемь лет, развитие трёхлетки»… А документы у меня бывшая жена обманом забрала. Она товароведом на вещевой базе работает. Проворовалась она вместе с хахалем своим – начальником базы. Я у неё на складе совместителем числился. Она раз приходит: вся в соплях – недостача у неё. Уголовное дело завели. Посадят. Упросила, чтобы я всё на себя взял, мол, она и знать ничего не знала. А я её любил сильно и очень жалел – вот и согласился. А когда вопрос о конфискации имущества встал, она меня под ненормального закосить упросила: благо я с детского дома олигофреном числюсь. Экспертизу провели: шизуха. Пока я в тюремной психушке лежал, она со мной развелась и уже в открытую с хахалем жить стала. Это я всё уже после тюрьмы узнал. Шизофреников, ведь, не спрося их самих, разводят…
– Мария Петровна! – окликнули мою бабушку две другие контролёрши, закончившие оформлять квитанции о штрафах двум девицам. – У вас «заяц»?
– Нет! – поспешила ответить бабуля, помахав чьим-то билетиком. – Это мой племянник, Надежда Ивановна. Сто лет не видела: еле признала – оброс, как дед. Я сейчас!
– Да ладно уж, поговорите пока, – разрешила начальница.