– Потому что дурные люди сумели обмануть нас и воспользовались нашим именем для обычного грабежа и разбоя… А всё эти панычи с ихней пропагацией!
– Вы иметь в виду папских легатов?
– Их самых. Я их в кусты забросил. Может, ещё живые… А сам вот иду с повинной головой в столицу… Повинную голову, говорят, меч не сечёт…
Чёрные глаза Микелотто повылазили из орбит – или от удивления, или от гнева.
– Ну, синьор Локо…
– Вообще-то я Лука, – поправил Лука.
– Нон, вы именно локо – идиот, безумец, мальчишка! Вы сорвали все наши планы и теперь жестоко за это поплатитесь!
Лука запоздало искал глазами подходящий дрын. Но лес в этом месте уже совсем подходил к людскому жилью, и всё, что не росло, а валялось, давно пошло на растопку.
– Меч не сечь – иль спада проколет! – прошипел Микелотто, обнажая оба клинка.
Лука поспешно обмотал полу плаща вокруг левой руки – он слышал, что так можно защититься от кинжала. А от шпаги чем?
«О Тот, Кто Всегда Думает О Нас, подумай получше!» – взмолился про себя Лука.
И снова, как на лекции, молитва помогла.
На голову наёмного убийцы, как с небес, опустилось жестяное ведро и окатило слугу Кесаря ледяной водой.
Человек, внезапно ослеплённый и намоченный, обычно впадает на какое-то время в растерянность. Исключений до сих пор не было.
Какого-то времени Луке как раз хватило, чтобы выломить из рук Микелотто оба клинка, после чего он принялся могучими ударами кулаков обминать жесть вокруг головы своего противника. Жесть была мягкая, и у дона Мигеля Коррельо сделалась как бы железная голова, которой он ничего не видел, не слышал и не мог даже закричать – вмятая ручищей Луки жесть послужила кляпом. Да и кричать злодею пришлось бы недолго, потому что последний удар пришёлся на дно ведра и на макушку негодяя.
Железноголовый повалился в жёлтые листья. И только тогда Лука узрел своего спасителя.
Спаситель оказался спасительницей. Вырученная атаманом из беды девушка не убежала, сломя голову. Она выглядела совершенно хладнокровной.
– Ведро жалко, – сказала девушка. – Уж как я их от батюшки берегла. Надо было коромыслом его оглоушить, да чёрт его знает – вдруг у него под шляпой железный шлем?
Одета она была в простое домотканое платье, лицо имела прекрасное, но очень суровое.
– Кто ты, небесное создание? – с дрожью в голосе спросил Лука. – Уж не плод ли моих тайных юношеских грез?