Намотав на лицо шелковый платок и окончательно превратившись в некое подобие вольного фримена, я активировал умение «Тень Неназываемого» и сломал печать пергамента. Поехали!
На городской площади сориентировался мгновенно – могучую фигуру Бомбы, которая переминалась на месте и нервно теребила побелевшими пальцами массивную дубину метеоритного железа, не заметить было сложно. Сразу же направился к девчонкам, с неудовольствием ловя на себе заинтересованные взгляды, анонимность она такая, о двух концах.
Приблизившись, на секунду откинул край шарфа, подмаргивая и улыбаясь в тридцать два зуба:
– Мое почтение! Принимайте в группу!
Шикнул на Зену, что, нарушая правила конспирации, сделала большие глаза и с придыханием прошептала: «Глебушка, ты сегодня такой таинственный, обожаю загадочных мужчин!» – а я поспешил успокоить Бомбу:
– Мой боец сейчас выполняет ответственное задание, но через часок освободится, и я вас познакомлю, не дрейфь!
Зря сказал, лицо Бомбы потемнело еще больше, а от судорожно сжатых на дубине пальцев, кажется, появились вмятины. И как этих женщин понимать? Пожал плечами и вызвал Гумунгуса:
– По коням! В путь, девочки…
Дождавшись, когда наша процессия растянулась по неширокой городской улице в колонну по одному, я пришпорил мишку и подъехал к пегасу Зены. Наклонившись, тихонько спросил:
– Слушай, что за детский сад, почему она дрожит, как пятиклассница перед первым свиданием? Признайся, Бомба что, малолетка?
Зена на мгновение скривилась, а затем посмотрела на меня долгим, оценивающим взглядом:
– Скорее просто забыла, как это делается, если не ошибаюсь, последний раз она бегала на свидание еще в СССР, была, знаешь ли, такая великая страна…
Я потрясенно замер с приоткрытым на полуслове ртом. Это ж сколько ей лет? Восемьдесят? Девяносто? А остальные члены отряда «Строптивых» тоже молодящиеся пенсионерки? Не в этом ли причина их странного выбора расы? Мол, мужское внимание им уже неинтересно последние лет тридцать… Я оглядел сопровождающих меня воительниц другим взглядом, пытаясь отыскать характерные моменты, выдающие истинный возраст. Зена перехватила мой взгляд, закусила губу и, тряхнув зеленой челкой, отвернулась в сторону.
– Зена, ты чего?! Какая разница, сколько вам лет? Мы же все тут бессмертные, а через тысячелетие вообще будем практически одногодками – мне тысяча тридцать, тебе тысяча восемьдесят. Однопесочники!