Все перевернулось весной, когда,
вернувшись из командировки, я на домашнем автоответчике услышал
рыдающий голос тещи, которая что-то пыталась сказать про Ленку.
Давние чувства шевельнулись в душе, и я немедленно перезвонил и
узнал, что Лены больше нет. Как в тумане, я гнал на джипе через
город и вот сижу на кухне, где постаревшая теща сквозь слезы
рассказывает, как это случилось.
Ее нашли на обочине дороги за
городом. Она истекла кровью. Сначала расследование пошло быстро и
резво, нашли свидетелей, видевших, как она вступила в перепалку с
группой молодых татар, которые ее затащили в машину и увезли в
неизвестном направлении. Их нашли, в машине обнаружили следы
тщательно замытой крови Лены; подозреваемые, пойманные по горячим
следам, стали давать признательные показания. Но потом все
изменилось – подтянулись юристы Меджлиса, которые быстро нашли
общий язык со следователями, дело освещалось как очередное
«преследование крымско-татарского народа», и со временем
подозреваемые были отпущены под подписку о невыезде. Домой к теще
постоянно звонили с угрозами, а милиция как будто оглохла и никак
не реагировала на заявления об угрозах. Частенько возле дома
дежурила машина, в которой всегда сидели три-четыре человека с
характерной внешностью. В прокуратуре, где половина состава
следователей уже состояла из крымских татар, только посмеивались и
открытым текстом посылали тещу подальше, сопровождая оскорблениями
на своем языке.
Я не стал идти в милицию и светить
свое присутствие. То, что оттуда идет прямая утечка информации – не
сомневался, поэтому чтоб что-то предпринимать, надо было сначала
собрать всю информацию и провести рекогносцировку.
Я забрал тещу и сына к себе домой,
отзвонился на работу Борисычу, который уже знал про то, что
случилось с Леной, и сообщил ему, что беру срочный отпуск. На
следующий день снял с депозитных счетов все деньги, купил пару
простеньких мобильных телефонов и несколько левых симкарт.
С одной их них отправил смс-ку по
номеру Мишки Логинова с одной фразой «Сильный шторм», что говорило
о крайней степени опасности, и стал ждать. Через час уже с другого
номера перезвонил Мишка.
– Привет.
– Здорово.
– Все так плохо?
– Очень.
– Тогда вечером, на нашем месте.
– Заметано.
Уже в темноте мы сидели с Мишкой на
скамеечке недалеко от лесопосадки и тихо переговаривались. Я ему
рассказал свою версию, а он выслушивал, задавал наводящие вопросы
и, вникнув в проблему, коротко спросил: