– Ни джунглей, ни птеродактилей, ни тиранозавров. Ни даже заборов. Вы не приготовили домашнее задание.
– Очень жаль.
– Это – поздний кембрий. Жизнь только в море.
– Очень милосердно с их стороны выбрать такую мирную эпоху для высадки политзаключенных, – сказал Ханн. – Я опасался, что все здесь вокруг будет кусаться и царапаться.
Барретт сплюнул.
– Милосердно, черт побери! Они искали такую эпоху, из которой мы не могли бы причинить им какой-либо вред, и им пришлось зашвырнуть нас в такое далекое прошлое, когда еще не началась эволюция млекопитающих, чтобы мы, не дай бог, не поймали предка всего человечества и не порешили его. И чтобы мы уж никак не смогли изменить ход истории, убив, например, какого-нибудь детеныша динозавра, они упрятали нас туда, где нет вообще никакой жизни на суше.
– Но ведь они не против того, что вы поймаете здесь парочку трилобитов?
– По-видимому, они считают, что это безопасно, – пожал плечами Барретт. – И, судя по всему, они правы. Вот уже двадцать пять лет лагерь «Хауксбилль» здесь, и нет никаких признаков того, что мы хоть как-то повлияли на будущее. У них все идет по-старому. Разумеется, они поступают достаточно благоразумно, не посылая к нам женщин.
– Почему?
– Чтобы мы не могли размножаться и тем самым сохранить себя навеки. Вот была бы неразбериха! Скажем, форпост человечества, помещенный сюда за миллиард лет до новой эры, у которого впереди столько времени для развития и видоизменения.
– Это была бы отдельная эволюционная ветвь.
– Еще бы, – сказал Барретт. – К началу двадцать первого века наши потомки верховодили бы независимо от того, какими они стали бы к тому времени, а другую породу людей они полностью поработили бы. Вот это были бы парадоксы, не то что смерть какого-то трилобита. Поэтому они и не высылают сюда женщин.
– Но они пересылали женщин в прошлое.
– Конечно. Существует концлагерь и для женщин, но он в нескольких сотнях миллионов лет от нас, в позднесилурийском периоде, так что любая встреча исключена. Вот почему Нед Альтман пытается соорудить для себя женщину из пыли и слизи.
– Бог сотворил Адама из более простого материала.
– Но Альтман не Бог, – подчеркнул Барретт. – В этом-то и суть проблемы. Взгляните, вот хижина, где вы сможете жить, Ханн. Я подселю вас к Дону Латимеру. Это очень отзывчивый, интересный и приятный человек. До того как он обратился к политике, он был физиком. Здесь он находится лет двенадцать, и я обязан предупредить вас, что с недавнего времени он стал впадать в сильный и в чем-то бестолковый мистицизм. Приятель, с которым он жил, покончил с собой в прошлом году, и с тех пор Дон пытается отыскать путь к освобождению из этого лагеря с помощью экстрасенсорных сил.