- Это твой сын? – спросил я прямо.
Ответ последовал не сразу, но увидев, что на крыльце появилась
шаманка, ведунья, упрямо сжав губы и слегка побледнев,
ответила:
- Да, это мой сын. Откуда узнал?
- Он мой друг, видел, как относится к ведуньям. Если хочешь, то
могу его спросить, и если согласится, то в следующий свой приезд,
он будет со мной.
- Просто привези его, ничего не говори обо мне, я… - не
договорив, женщина отвернулась и утирая слезы, пошла к дому.
- Что это с ней? Ты, что, обидел ее? – недоуменно спросила
подошедшая жена.
- Нет, не обидел. Ошибки молодости, я полагаю, а там одна
Великая Мать знает, как все было на самом деле. Поехали, - подсадив
шаманку на коня, я запрыгнул следом, и мы выехали на дорогу.
В этих местах я не был каких-то три с половиной месяца, а по
ощущениям как будто год уже прошел. Изменений особых не произошло,
только на распутье открылся новый трактир, но нам туда не надо было
и мы бы проехали мимо, если бы не случайность. Из ворот трактира
выехало трое молодых парней в возрасте от восемнадцати до двадцати
двух, не больше. Эти трое были навеселе и при оружии. Изогнутые
сабли на поясах и прямые кинжалы в изукрашенных янтарем ножнах.
Вязаные безрукавки, голые до предплечий руки в татуировках. По этим
признакам я узнал в них горцев из племен населяющих Тордийские
Горы. На лошадника продавшего мне Черныша они похожи не были,
значит, либо из рода Парисов либо из рода Капри. Эти племена,
занимались разведением одомашненных далов и торговали шерстью и
изделиями из нее. Молодежь часто нанималась охранниками в торговые
караваны. Видимо, и эти были чьей-то охраной, отмечавшей приезд в
Трехречье. Парни были пьяны, но не до степени свиньи, а в степени
льва, то есть, море по колено и на всех плевать. Именно потому они
и не следили за своими языками и поведением, а может, расслабились
и решили, что все местные жители бесхребетные рохли. Выехавший
первым парень ткнул пальцем в нас и с акцентом на имперском
гаркнул:
- Смотрите, какая бабенка сидит у этого наемника! Может, купим у
него ее и покатаем на своих конях, - и горец красноречиво похлопал
по своим гениталиям.
Один из тех, что выехал за первым парнем, гортанно рассмеялся.
Второй парень, по виду самый старший из троих, промолчал, и
внимательно окинув взглядом мое оружие, доспехи в отметинах и
дорогого коня, попытался урезонить своих спутников. Говорил он на
своем родном наречии, первую фразу я не понял, но последовавшую
после этого перепалку, понял, как если бы говорили на русском.