— Илейнс,
не ошибаюсь?
Не
удивилась, что он знал, кто я.
— Все
верно. — Я замешкалась, прочистила горло. — Должны были уже
привезти тело… — Мэтр только смотрел на меня вопрошающе и ничего не
говорил. — Мне поручили присутствовать при вскрытии.
— Если
мешаться не будете, то — добро пожаловать.
Он
приглашающе взмахнул рукой в сторону двери, за которой оказалась
лестница в подвал.
***
Через три
часа мы ехали с Падуану в Брышев.
— Что по
вскрытию? — как только закрылась дверь экипажа, спросил
следователь.
Я выдохнула
облачко пара и устало прикрыла глаза. Без труда восстановила в уме
образы, которые ярко впечатались в память, будто
картинка.
— Инфаркт.
Рубец на сердце не оставил сомнений. И опережая ваш вопрос про
снадобье… Ничего, что бы указывало на плохое состояние сердца до
происшествия, у воришки не было. Материал на исследование уже
передали, завтра-послезавтра будет готово. Но вы же наверняка
захотите, чтобы в столице все проверили?
Падуану
хмыкнул и ответил:
— Я уже
распорядился.
Кто бы
сомневался…
— Впрочем,
скорее всего, ничего не обнаружится. Это снадобье, вероятно,
распадается до таких составляющих, что исследовать там будет
попросту нечего… Не могу утверждать это с полной уверенностью,
но…
Падуану
бросил на меня такой взгляд, будто я лично виновата в таком
свойстве препарата. Да-да, и в этом тоже.
Обсуждать
то, что выяснил, если выяснил, конечно, господин следователь, уже
не хотелось. Разом мысли покинули голову и думать о чем-то, в
принципе, не хотелось.
Солнце уже
подошло к горизонту, но за тяжелыми темными тучами это не было
видно. Снег так и не пошел, но хотя бы мороз чуть спал. Последнее
радовало больше всего, поэтому я не стала всматриваться в смутные
очертания за окном, не стала разглядывать также притихшего Падуану,
а спрятала нос в пушистом воротнике и задремала.
Следователь
разбудил меня только при приближении к дому. Он что-то сказал, но я
не расслышала. Кивнула, как механическая кукла, и пошла к
себе.
Длинный
тяжелый день вытянул из меня все силы.
Уже дома я,
наконец, стряхнула с себя сонливость, сделала себе крепкий чай,
сдобренный чудодейственными травками, и принялась наводить порядок.
Как в доме, так и в голове.
Еще в
столице, до того, как меня сослали в Брышев, все были уверены, что
рано или поздно я все-таки пойду работать к мэтру Матею.
Собственно, я и сама так думала. Раз запретили лечить живых, то
хоть в мертвых бы ковырялась.