На
последнем слове он смутился. Надо же.
– Адела
сказала, что сообщила тебе. Надеюсь, ты на нее не в
обиде?
– На нее?
Нет, конечно. Что ты. Она замечательная.
– Да, она
такая, – кивнул он с одобрением. – Думаю, она бы обрадовалась,
приди ты в гости.
Мариан
засуетился. Из портфеля достал блокнот, самописное перо и что-то
набросал. Оторванный лист протянул мне.
– Это наш
адрес. Если надумаешь, предупреди заранее, чтобы мы освободили
время. Сама понимаешь, работа, – развёл он руками.
– Понимаю,
– произнесла я мягко. – Если это просто жест вежливости, то не
стоило. Не буду вас беспокоить.
Вероятно,
предупреждать нужно было еще и потому, чтобы Мариан или смылся из
дому, или не пришел. Вот уж спасибо за такое
гостеприимство.
– Что ты, –
отмахнулся он. – Будем только рады тебя видеть.
Ой как
приятно это слышать, ага.
– А вот я
не буду рада посетить вас, – отчеканила я без всякой вежливости. –
Аделу еще может быть, но прийти в твой, – подчеркнула я, – дом… Ты
серьезно?
Держать
лицо надоело. Нет, бурных эмоций не дождется, но скрывать досаду и
раздражение я больше не собиралась.
– Я
понимаю, ты была обижена, я… – Мариан закашлялся, – разбил тебе
сердце, но…
По коридору
разлетелся смех. Мой.
– Что
смешного? – насупился он.
– Все, –
пробулькала я сквозь хихиканье. – Ситуация эта дурацкая, твои
слова, попытки вести себя «выше этого». Почему тебе так важно,
чтобы я, несмотря ни на что, думала о тебе только хорошее? Что
было, то прошло, а теперь оставим и будем взрослыми, разумными
людьми, кто не поднимает былых обид? Нет уж. Я не буду делать вид,
что забыла. Я помню, как несколько недель ждала человека, ранее
собиравшегося просить моей руки у отца. И нет, ты не разбил мне
сердце, ты разбил мою веру в порядочность. С этими осколками, слава
Богине, было проще справиться и заживить раны от них. Уже потом,
когда меня увезли, поняла – как же здорово, что судьба развела нас.
Единственное, о чем сожалела, так это об Аделе. Она – хороший
человек и заслуживает лучшего. Ну да надеюсь, ей ты будешь верен и
в обиду не дашь, не бросишь в трудную минуту. И сам не подбросишь
поводов для огорчения.
Он смотрел
на меня, будто на маленького ребенка.
– Мирелла,
– произнес строгий голос, – ты же сама вляпалась в ту историю. Что
я должен был сделать? Поддержать тебя? Посчитать, что это пустяк и
все равно жениться на тебе?