— Так
«недалеко», что это за место? — спросила я уже у спины
Падуану.
— Лысый
яр.
О как.
Отвратное место, однако. И хоть называется неизвестно с чего яр
Лысым, растительности там хватает. На дне яра — то ли болото, то ли
ручей, по краям его мелкий кустарник, камыши, да прочая болотная
травушка. И несмотря на то что яр был ближайшим местом, где рос
авран, за нужной мне травой я предпочитала ходить в другую сторону.
Как говорят местные, гиблое оно. Вечно там туман клоками висит, сам
водоем даже зимой не замерзает. И стоит только приблизиться к нему…
Такая жуть берет! Мурашки табунами по телу, волосы дыбом и
ощущение, будто кто-то наблюдает. Наблюдает с недобрыми
намерениями.
Я однажды
набрела на тот яр — как раз за авраном собралась. Думала, быстро
управлюсь… Бежала так, что пятки сверкали, а ведь меня
предупреждали...
В общем,
отправляться мне туда точно не хотелось.
— А что
случилось?
— Труп там
случился.
И посмотрел
на меня со значением. Вот вам и деликатное дело...
Меня вновь
пробрало, словно я уже оказалась в Лысом яру. Труп там случился… Я
училась на медика, не единожды имела дела с мертвыми, тем более,
учитывая мою специализацию, мою мечту о квалификационной работе для
получения звания мэтра...
Понадобилось сделать пару глубоких вдохов, чтобы
вернуть твердость в голос.
— Труп
нужно будет только осмотреть? Вскрытие же вы доверите
мэтру?
— Тут уж
как получится.
Я нервно
сглотнула слюну. И уже по пути к экипажу спросила:
— И ради
этого трупа вас вызвали из столицы?
Падуану
остановился и сразу обернулся.
— С чего вы
взяли, что я из столицы?
— А откуда?
— И ресничками так хлоп-хлоп, хотя и слабо верилось, что
следователь на это купится.
Он
усмехнулся и сделал еще шаг — открыл дверь экипажа, к которому мы
подошли. Падуану даже руку мне подал. Ишь ты, воспитанный какой! И
не стесняется тащить девушку к трупу.
Внутри уже
имелись пассажиры. Паренек, по виду даже младше меня. И местный —
имени его я не помнила, но в лицо знала. В ногах мужчины сидела
собака.
Паренек
растерянно на меня уставился голубыми глазами, а потом повернулся к
сыскарю, который уселся рядом со мной.
— Я сам
удивился, — хмыкнул Падуану.
На лице же
мужчины с собакой промелькнуло будто облегчение.
Паренек,
весь какой-то несуразный, щупленький, нескладный, разительно
контрастирующий с сыскарем, своими глазами на мне чуть дырку не
протер. Ну неприлично же, в конце концов!