Она поймала себя на мысли,
как Игорь сворачивает в пустынный двор, задирает на ней платье и делает то, чем
грозился. Без нежностей и прелюдий, грубо, быстро, но это заставило бы её почувствовать
себя желанной, убедиться, что её страстно хотят. И, вообще, могут хотеть в её
без малого тридцать.
Увы. Песню «Ну а
девочки? А девочки потом» наверняка придумали про её мужа. Бизнес всегда был на
первом месте. Одно успокаивало: это распространялось на всех девочек, а не
только на жену. Предстоял очередной скучный приём с натянутой улыбкой и
подглядыванием на часы.
К счастью, француз Этьен
оказался обаятельным мужчиной. Ему было лет сорок, а ухоженная бородка
добавляла солидности. Вьющиеся волосы длиной до подбородка распадались на
прямой пробор. Он скорей напоминал художника, нежели бизнесмена.
Узнав, что
спутница русского партнёра говорит по-французски, он тут же отправил
переводчицу, уверенным жестом обнял Кристину за талию и указал в сторону
балкона, отделённого плотными шторами, прихватив со столика бутылку
шампанского.
Кристина последовала
по указанному курсу, бросив благоверного обсуждать с помощниками француза
деловые проблемы, пока она очаровывает их босса.
Лёгкий ветерок шевелил
волосы, Кристина смотрела на вечерний город и думала, может, она ошиблась
жизнью? Вот стоит она сейчас с бокалом, любуется городом, а симпатичный француз
обнимает её за талию. Может быть, для этого она и создана? А не для того, чтобы
вкалывать в офисе по десять часов в сутки, заботясь о чужих деньгах, а вечерами
развлекать гостей, заботясь о бизнесе мужа.
Ей хочется быть любимой.
Хочется быть желанной.
Этьен верещал о ней и муже,
задавал вопросы, она односложно отвечала, мысленно улетая в темноту вечера,
пронизанную огнями и фарами.
Очередное прохладное
дуновение вызвало мурашки на коже, и Кристина поёжилась. Это не ускользнуло от
пристального взгляда серых глаз Этьена. Он успевал следить не только за бокалом
собеседницы, постоянно подливая бодрящий напиток, но и за каждым её движением.
Француз снял пиджак и набросил Кристине на плечи.
— Мерси, — сказала
Кристина, сделав очередной глоток, и чувствуя, как стираются границы строгости
и выдержки. Хотелось расслабиться и
расплыться маслом по картине художника. Желательно французского, вроде Этьена.