— Врёшь, — протянул он,
подмигивая, — ты сама меня провоцируешь. Эти твои танцы с французом. Я чувствую тебя на
расстоянии. Твоё желание ласки, жарких поцелуев, страсти.
Одной рукой он держал её
пальцы, другой прикоснулся к затылку. Её шею обдало жарким дыханием. Горячие
губы коснулись кожи. Каждым прикосновением Костя задевал серьгу, а та
подрагивала и нежно звенела, сопровождая его мучительную игру.
— Ты так вкусно пахнешь, —
сказал он ей на ухо. От этого шёпота мурашки
волной пробежали по коже. Сомнения сменились желанием. Желанием принадлежать
ему, несмотря ни на что. В конце концов, разве не этого она хотела? Разве могла
она быть сыта лишь флиртом? Вот оно, главное блюдо вечера. Оно достаётся не
Этьену, и даже не Игорю. Оно достаётся молодому, сильному Статскому. И пусть.
Здесь перед ней сидит
мужчина, невероятно воспитанный, ловкий и сексуальный. Он молод и горяч, хоть и
неплохо скрывал это за каменным выражением лица. Да ведь в этом они похожи! Они
оба играли свои роли. Но игры кончились.
Костя вдруг притянул
её к себе так близко, что пришлось сесть к нему на колени. Она
почувствовала его сладковатый запах.
Он взялся за края пуловера,
Кристина подняла руки, словно эта одежда сдавливала ей тело, оказавшись тесной
и тяжёлой. От нее хотелось избавиться и насладиться свободой.
Кристина откинула голову
назад, прогибаясь в спине, и грудь оказалась на уровне его губ, а он
незамедлительно воспользовался этим положением, чтобы ещё раз обжечь кожу
поцелуем. Его губы двигались от ключицы к ключице, покрывали всю зону декольте
и спускались ниже. Целовали ложбинку.
Кристина глубоко
дышала, каждым вздохом сообщая о своих желаниях. В голове шумело не то виски,
не то тихие голоса совести и гордости. Возможно, они спорили с виски
или старались перекричать ласковый шёпот Кости.
— Я хочу тебя, – шептал
он, отрываясь от её груди и снова устремляясь к открытой для ласки шее.
Его пальцы нащупали застёжку
на её спине.
Кристина вдохнула,
предвкушая, что ещё секунда, и грудь будет в его распоряжении. Впрочем, грудь
это тоже предвкушала, и соски напряглись, едва глотнув свежего воздуха.
Медленно и сладко было это
мучение. Хорошо бы оно длилось вечно, и в то же время было желание сбросить с
себя всё и завершить долгие игры быстрым и смелым действием. Взорваться и
разлететься, оставив лишь воспоминания и капельки пота на размякшем после
взрыва теле.