— Почему? — поинтересовалась я.
— Потому что ты лучше подходишь моему сыну, чем та крошка. —
Давным-давно усопший барон Гейб пожал плечами, словно удивленный,
что надлежит объяснять настолько очевидные вещи. — Малышка Тереза
слишком боялась своего отца и не смела сказать ему и слова против.
Вряд ли какому-нибудь мужу понравится, что его супруга будет всегда
и во всем ставить слова родителей выше его собственного мнения. Это
во-первых. А во-вторых, мне пришелся по нраву твой характер. Именно
такая женщина должна быть подле моего сына.
Не скрою, слова призрака мне в чем-то даже польстили, и я
улыбнулась.
— И что же в моем характере вас привлекло? — не удержалась я от
кокетливого вопроса.
— Твоя решительность, — принялся перечислять барон Гейб. — Твое
умение быстро ориентироваться в ситуации. Смотри, ты в нашем мире
меньше суток, но уже поняла, в какое змеиное гнездо угодила. Любая
другая на твоем месте заперлась бы в комнате и неделю страдала,
оплакивая потерю былой жизни. Но ты не такая. Ты сразу же начала
действовать. И это приятно удивило меня. — Помолчал немного и
негромко, будто беседуя сам с собою, завершил: — Петеру нужна такая
жена. Сам он, уж прости за откровенность, слишком мягок по
характеру.
— Слишком мягок? — недоверчиво переспросила я, невольно вспомнив
волевой подбородок Петера.
Странно, а по его виду и не скажешь подобного. Высокий,
симпатичный, напористый мужчина.
Хотя… Вот как раз напора его я ни разу и не заметила. Взять хотя
бы тот момент, когда Дуглас Трей непрошенно заявился в гости.
По-настоящему решительный мужчина просто выставил бы незваного
визитера прочь. Но, с другой стороны, возможно, Петер просто не
хотел портить отношений с ближайшим родственником жены.
— Увы, но да. — Барон Гейб огорченно всплеснул руками. От
слишком порывистого движения фигура призрака в зеркале замерцала,
пошла рябью, и на какой-то миг я подумала, что сейчас она растает.
Но почти сразу все вернулось в норму, а Гейб уже продолжал: —
Наверное, это моя вина. Я всегда был слишком занят, уделял
воспитанию сына мало внимания. Да и вообще считал, что не мужское
это дело — возиться с подрастающим поколением. Когда спохватился —
оказалось уже поздно. Петер был поздним ребенком, и мое здоровье к
моменту его юношества оставляло желать лучшего. А потом я узнал,
что стал дедом. И, как ни странно, меня это немного успокоило.