— Что вы теперь собираетесь делать? Вы вообще знаете, что
сегодня ночью произойдет? А если разговоры правдивы и этот ублюдок
— маг разума?! Что вы собираетесь делать?
Тускло блеснула сталь кинжала, и в следующий миг Ирдис
продемонстрировал герцогу Мофоросу свои дальнейшие действия. Лезвие
вошло в грудь аристократа по самую рукоять, на которой стояло
клеймо Кузнеца, с легкостью вспоров расшитый серебром и золотом
камзол и войдя в плоть, не встретив никакого сопротивления.
Ирдис вырвал кинжал коротким рывком — на зачарованном богом
мастеров лезвии не осталось ни единой капли крови — и отпихнул тело
герцога к канаве. Шарить по карманам было не нужно: местные быстро
сориентируются, и уже через час здесь будет лежать голый труп
старика, коих более чем достаточно умирает в переулках нижнего
города.
«Если этот счетовод менталист, то ему не стоит знать меня в
лицо, пусть и по вашим воспоминаниям, герцог», — подумал Ирдис
напоследок, после чего скрылся в сумраке ночи.
Надо убираться из города. Если доносчики правы, через несколько
часов начнется штурм Пите.
Последующие два дня после штурма столицы я провел почти без
сознания.
Помню только, как очнулся в нише, куда мы с Лу залезли перед
походом в чертоги разума и бездну. Оказалось, я вцепился руками в
богиню, а она обнимала меня за грудь, будто на самом деле
вытаскивала из воды.
Я провел пальцами по волосам Лу, богиня посмотрела на меня. Ее
фиолетовые глаза были полны какой-то боли и, наверное, даже
отчаяния. Она еле-еле вытащила меня в мир живых. Наши взгляды
пересеклись, и я понял, что разборки, которые я откладывал на
«после битвы», скорее всего, не состоятся: все, что надо было
сказать, мы говорили друг другу прямо сейчас, без слов, до смерти
уставшие, грязные, с головы до ног в чужой крови, сидя обнявшись в
этой маленькой каменной нише.
Я потянулся к губам Лу, но в этот момент в нише мелькнуло
бледное лицо короля, за которым маячил Гарен и Орвист. Они быстро
вытащили меня и мою «сестру» из каменного кармана. Вокруг было
тихо, пока Орвист, по чуть заметной команде короля не крикнул
«Слава менталисту Тинту!». Поднялся нестройный гул голосов, который
уже через минуту перерос в первобытный яростный рев: гвардейцы
приветствовали чудовище, которое за десяток секунд умертвило
пятьсот человек. И радовались тому, что это чудовище на их
стороне.