Те, кто познал это чувство, никогда его не забудут. И в будущем,
даже если явных косяков за тобой не числится, ряд обстоятельств
могут отправить тебя прямиком в детство: нервно смотреть на часы и
сжимать руки в ожидании неминуемых разборок. Все равно что-нибудь
всплывает. Не оценки, так поведение. Не поведение, так директор
спалил, как ты куришь с пацанами за углом или классная учуяла от
тебя запах сигарет. А если не куришь и не курил — значит матерился.
Пусть и один раз за все полгода, но именно в тот момент, когда ты
сообщал о сексуальной ориентации одноклассника, который пнул тебя
по заднице грязным ботинком, мимо проходила завуч. Ну и все, ты
главный матершинник на параллели, и родительский гнев неминуем.
Вот я чувствовал себя примерно так. Сидит Кай за своим столом,
рядом со мной — Лу, Вилы де Шонц не видно, а значит, что беседа у
нас будет в «узком семейном кругу», от чего легче не
становилось.
— Ну и? — не выдержал я и нарушил стоящее в комнате
молчание.
Король наконец-то оторвался от бумаг и посмотрел на меня
каким-то виноватым взглядом. Мол, «ты был хорошим человеком, мне
очень жаль». Этот взгляд мне не понравился от слова «совсем», но я
уже чувствовал, что возить лицом по земле меня будет не Фотен, а
Лу. И вот это было в разы хуже, так как я даже не мог представить,
за что именно, а главное, почему в присутствии короля? Все
возможные конфликты между мной и богиней касались только нас двоих,
и держащий во время нашей ссоры свечку Кай Фотен был как минимум
аномалией.
— Антон, пока ты был без сознания, мне пришлось пообщаться с Лу,
откровенно пообщаться.
Между лопаток похолодело, а богиня бросила на меня гневный
взгляд.
«Твою дивизию, неужели…»
— Да, ты ему выболтал. Обо мне, о себе, о нашем деле. Все, —
каждое слово, которое богиня будто выплевывала, падало на пол
свинцовой тяжестью.
Я уставился на короля, с единственно доступным мне сейчас
выражением лица: «А СО МНОЙ СНАЧАЛА ПОГОВОРИТЬ БЫЛО НЕЛЬЗЯ?!»
Монарх сделал вид, что ему немного стыдно за такую подставу, после
чего продолжил:
— Короче, ты был не в кондиции в тот вечер, когда отмечал
какую-то годовщину, которая, как выяснилось — годовщина вашего
путешествия, — обтекаемо сказал король.
Я быстро скользнул по сознанию монарха, наблюдая его
поверхностные мысли. Мне надо понимать, что именно Кай Фотен узнал
от моего пьяного тела тем вечером. Если я рассказал, что из
технологического мира, который ушел далеко вперед, меня даже
слушать не будут — посадят в клетку и заставят чертить-рисовать,
вспоминать все, что знаю. А что я знаю? Вроде, и не знаю ничего, а
с другой стороны — даже концепция парового котла или перегонного
куба может стать тут откровением.