- Мелкая, - окликает Лютый.
Застываю в дверях.
- Я передам.
Оборачиваюсь и недоверчиво уточняю:
- Точно?
- Зря что ли лиса старалась? – хмыкает он, забирая мягкую игрушку из моей ладони.
Я не могу разобрать по его взгляду, чего он хочет сейчас: то ли втащить назад в квартиру и поцеловать, то ли наброситься и придушить. Подозреваю, что второе – правды ведь он так и не услышал до сих пор.
- Спокойной ночи, - желаю я снова невпопад.
- Спокойной, мелкая.
Тороплюсь закрыть за собой дверь и перевести дух хоть немного. Лишь сидя в машине я понимаю, что ни черта не успела показать Лютому, что на маленьком плюшевом мишке есть молния, в которой спрятано кое-что совсем не для Леси. Оставалось только надеяться, что если малышка и найдет записку, то обязательно передаст ее Косте, а не постороннему человеку. Иначе, если она попадет в руки человеку, работающему на Клима…
Закрываю глаза и сползаю вниз по сиденью. Страшно думать, что будет, если это произойдет. Если бы не Алиса, я бы отдала эту записку сама, но она появилась так неожиданно, что я вообще обо всем забыла. Теперь важно пережить эти два дня, а потом… потом все, все должно решиться. И надеюсь, и Клим, и Егор, и Бритый глубоко пожалеют о том, что сделали.
На следующий день почти сразу после того, как просыпаюсь, собираюсь ехать в больницу. Надо все-таки поговорить еще раз с врачом, узнать про состояние Рокотова. Ну и проверить, конечно же, какую охрану возле палаты выставил Лютый. Может так хоть немного удастся успокоить сердце – я места себе не нахожу от постоянно нарастающей тревоги. Даже сплю плохо.
Оставлять Тимура ни с горничной, ни даже с няней мне вообще не хочется. С ума же буду сходить все это время и думать, все ли в порядке дома. Но и в палату к Демиду ему точно нельзя. Малыш точно не готов увидеть папу в том состоянии, в котором он находился сейчас. Еще психику ребенку искалечу, будто мало ему угрожает и без этого…
Кусаю губы, раздумывая. Выходит, другого выхода, кроме как снова позвонить няне, нет. Со вздохом нахожу номер Татьяны Сергеевны и набираю его. Потирая переносицу и слушая долгие гудки, мысленно готовлюсь к тяжелому разговору. Еще вчера она с большим трудом согласилась посидеть с Тимом. И надеюсь, что согласится снова.
Трубку няня берет только после третьего звонка. Я настойчивая, да. Потому что иначе придется оставить Тимура с Катей, а я ей не очень доверяю. Наконец Татьяна Сергеевна берет трубку и сходу приветствует: