Рядом с остановкой стоял
таксист-частник. Он приглашающе подмигнул мне правым «глазом»
машины, но я скрестил руки, отказываясь. Нет у бедного филолога
денег на такси – до «стипухи» еще две недели.
От пронизывающего холода зуб на зуб
не попадал. Вот бы попасть куда-нибудь, где сейчас весна.
От скуки я включил смартфон и выбрал
наугад алфавит. Чешский. Неплохо, сразу вспомнились готические
улицы Праги, светлое пиво и древние катакомбы. Я подумал, что готов
хоть в подземелья, только бы откосить от урока и противных детишек.
Загадал, если за пять минут выучу алфавит, то придет моя
маршрутка.
Уложился в четыре. А вот и «тыква»
для Золушки, да еще и пустая! Наверное, это магия слова. А скорей
уж, все кто хотел в тот район, уже уехали.
Все оказалось еще хуже, чем я
предполагал. Старая школа, продуваемая всеми октябрьскими ветрами.
Училка неопределенного возраста в длинной шерстяной юбке.
Улюлюкающие подростки: «Это практикант? Какой красавчик!»
Одна девчонка даже призывно
посмотрела на меня и прикоснулась к приоткрытому рту двумя
пальцами. Я покраснел. На что она намекает? Хочет, чтоб угостил
сигаретой или... намекает на оральный секс?
Нет, такого быть не может. Девушки в
универе обращают на меня не больше внимания, чем на пожилого
вахтера в общежитии.
Скорее всего, эта симпатичная
блондинка просто издевается. Я пригляделся: какая большая грудь для
восьмиклассницы. Размер третий, не меньше.
Но потом я понял причину ее
хихиканья. Я стоял перед классом в бахилах, выданных строгим
охранником. Эх, опять забыл сменку. Я хотел снять их, дойдя до
класса, но забыл.
Надо сосредоточиться на алфавите, а
то сейчас провалюсь со стыда.
– Пишем самостоятельную работу, –
рявкнул я, пытаясь придать голосу грубость. – Фонетический разбор.
Три варианта и не списывать. Кого поймаю со шпорой – сразу два в
журнал.
Ответом мне был издевательский
смех.
Что-то липкое шлепнулось о щеку.
Жеваная бумажка с парты. Как я их всех ненавижу – это не подростки,
а нелюди. Троглодиты. Черепашки-ниндзя с глупыми глазами.
Я с отвращением утерся и
повторил:
– Пишем самостоятельную. Или же урок
пройдет в присутствии директора.
Блондинка высунула кончик языка и
положила обе руки себе на грудь:
– А если я получу два, ее можно
исправить?
– Можно, у своего учителя, –
позлорадствовал я, вспоминая мымру в шерстяной юбке.