Шеф Тайного Сыска был похож на провинившегося мальчишку.
– Прости, милый, – сказал он. – Я как раз собирался достать для тебя орехи.
– Тогда ладно, – сказал буривух. – Я беспокоюсь, потому что знаю: вы, люди, вечно обо всем забываете.
– Ничего себе, – наконец высказался я.
– Да, я до сих пор не сообщил тебе самого главного, – кивнул сэр Джуффин. – Возможность ежедневно встречаться с буривухами – одно из величайших преимуществ службы в Тайном Сыске. Это Куруш, он живет в моем кабинете и любезно помогает мне управляться с секретной информацией, которую невозможно удержать ни в одной человеческой голове, а записывать – слишком долго и муторно. Несколько дюжин его коллег обитают в нашем Большом Архиве, и я думаю, их присутствие в Доме у Моста – главное мое достижение за все годы службы.
– Ну ничего себе, – повторил я.
И наконец спрыгнул на пол.
Ехали мы долго. Это только сэр Макс от Дома у Моста до нашего имения за полчаса добирался, да еще и мимо нужного поворота вечно проскакивал, всякий раз удивляясь, что все, оказывается, так близко. А у нас с сэром Джуффином дорога отняла без малого два часа. За это время я успел оправиться от потрясения, спокойно обдумать сложившуюся ситуацию, классифицировать ее как абсолютно невозможную, упасть духом и несколько раз ущипнуть себя на тот случай, если происходящее мне просто снится. Обзавелся полудюжиной синяков – вот и весь результат. Сэр Джуффин Халли, похоже, был целиком поглощен процессом управления амобилером и заметил мои страдания далеко не сразу.
– На самом деле этот способ в большинстве случаев не работает, – наконец сказал он. – То есть когда мы имеем дело со сновидением, в рамках которого возможно задать себе вопрос: «Сплю я или бодрствую?» – шансы пробудиться от щипка столь сомнительны, что я не называю их нулевыми исключительно из уважения к тому разделу математики, который занимается изучением исчезающе малых величин.
С тем же успехом можешь просто поверить мне на слово: сейчас ты совершенно определенно бодрствуешь. В чем, в чем, а в таких вещах я разбираюсь.
И снова замолчал, как будто все самое важное уже было сказано.
– Ладно, хорошо, предположим, бодрствую, – согласился я. – Тогда объясните мне, пожалуйста, вот что. Когда вы говорили, будто мне предстоит работать двадцать часов в сутки – что вы имели в виду? Какую практическую пользу я могу вам принести? Полы помыть? В трактир за обедом сбегать? Белый балахон вашему, как вы выразились, лучшему сотруднику постирать?