* * *
– Да воскреснет Бог и расточатся врази Его. И да бежат от лица Его ненавидящие Его… – шептал второй пилот Виктор Якушев, – это единственная молитва, которую я знаю, Господи. Она не очень подходит.
– Что ты там бормочешь? – рявкнул Горецкий, не отрывая взгляда от горящих обломков, которые, судя по очертаниям, когда-то были самолетом Ил‑76. За пожарищем – катастрофически маленький зазор, в который им придется втиснуться.
Якушев продолжал шептать:
– Ты, Господи, наказываешь меня. Но дай мне шанс выжить и исправиться. Неужели я так грешен, что меня нужно убивать сейчас? Я не безнадежен, Господи. Я обещаю тебе, что, если ты дашь нам сейчас сесть живыми и невредимыми, я изменю свою жизнь, Господи, я сделаю ее праведной. Я клянусь тебе.
– Ты заткнешься? – заорал командир, но Якушев в экстазе продолжал:
– Яко исчезает дым, да исчезнут. Яко тает воск от лица огня…
– Три секунды.
– Тако да погибнут от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением и в веселии глаголющих.
Самолет задрожал.
– Две секунды.
– Прогоняй беси силою пропятого на тебя Господа нашего Иисуса Христа, во ад сошедшего и поправшего силу дьяволю.
Шасси коснулись полосы. Кажется, от этого задрожала не только машина, но и сама земля. Дьявольская сила вырывала из сидений, ремни врезались в тела. Самолет на огромной скорости по инерции тащило вперед.
Посадочная полоса, по обоим бокам которой стояли брошенные как попало автобусы, заканчивалась пылающими останками Ил‑76. Ее должно хватить для торможения. А если не хватит, то им каюк. Пару раз Якушеву казалось, что он слышит посторонний треск, оттого что они что-то задели. Но самолет «входил» в полосу четко, как входит в игольное ушко нитка, направленная ловкой рукой. Вот только возможности повторить заход у них не будет. Пылающий Ил‑76 приближался. Якушев подумал, что они не успеют сбросить ход. Слишком короток тормозной путь. Самолет, конечно, послушен Горецкому, но никто не сможет остановить многотонную машину так быстро…
И в тот момент, когда до Ил‑76 оставалось каких-то двести метров, а их скорость по-прежнему была катастрофически высокой, наперерез ринулся выскочивший как из-под земли тягач. Если бы не он, у Горецкого, может, и остался бы шанс успешно затормозить. Тягач лишил их надежды. Зачем он во что бы то ни стало хочет столкнуться с ними?