- Теперь я буду знать, для чего нужны
друзья! – я не мог не язвить.
На душе было гадко, но я понимал, что
Охотник Писарь Вячеслав прав. Даже пиво и рыба, которую я так любил
посмаковать, не лезли мне в глотку.
- Не горячись, Игорь! – немного
обиженно сказал мне Лавочник Митрофан. – Может оно и к лучшему!
- К лучшему? – возмутился я.
- Ну, да! Женись на Олесе, и живи
себе спокойно!
Лавочник Митрофан судил меня со своей
колокольни. Его бойкая жена со своей неуёмной энергией навела в его
лавке порядок и легко могла бы справиться с работой без своего
мужа, но всё же совсем заменить Лавочник Митрофана она не могла. У
кучерявого парня была та самая деловая хватка, которой не хватало
многим энергичным людям и его жене в том числе. Лавочник продолжил
свою мысль:
- Светозар тебя без дела не оставит,
а потом сколько Светозару ещё лет-то осталось?
- Лет десять, двадцать! Не меньше! –
сообщил Плотник Павел.
- Ждать это не вариант! - отрезал
я.
- А что ты можешь сделать? – Охотник
Всеволод был серьёзен. – Вызовешь Светозара на бой? Так он тебя
обратно в больницу отправит. А может и в темницу посадить, за ним
ведь стражники остались!
- У меня есть расписка, - вспомнил я,
- которую я получил от воеводы Мстислава, когда за землю
договаривался!
- Расписка? – усмехнулся Писарь
Вячеслав. – Толку от той расписки чуть! Это же не грамота на
землю.
- Никогда не слышал, - произнёс
Плотник Павел, покачав головой, - чтобы землю под посёлок позволяли
покупать таким простолюдинам, как мы! На то есть благородные
господа, не то, что мы - крестьяне да ремесленники!
- Светозара выбрали новым старостой!
– напомнил Лавочник Митрофан. – Не станет воевода Мстислав против
закона идти, людям перечить, да у них такое право отбирать!
Я с неудовольствием громко отодвинул
от себя кружку.
- Пойду я! Поздно уже! – я встал
из-за стола. – Спасибо за пиво и за добрые слова.
Я был разочарован тем, что эти люди
никак не могли помочь мне вернуть моё поселение.
- Ты не сердись! Мы по-прежнему за
тебя, староста Игорь! – сказал Плотник Павел.
- Да! – все дружно согласились с
плотником.
- Это ничего не меняет! – сказал я и
эти дружеские посиделки в моих глазах сразу стали тем, чем и были с
самого начала, а именно – попыткой подкупить их собственную
совесть, загладить собственную вину.