– Вот и выпори. А хочешь – отпори. Тебе как больше нравится?
– Дура, – плюнул я, и нырнул в подъезд. А вслед услышал
равнодушное:
– Тоже козёл… как жить? Одни козлы вокруг!
В бараке запах крепкой махорки перешибает все прочие ароматы.
Деревянные щиты разделили помещение на ячейки. Везде, где осталось
свободное пространство, развешена сушиться одежда – от неё разит
сопрелым тряпьём. Полумрак – на весь коридор два маленьких окошка,
а в большинстве ячеек окон вообще нет. В одной из таких нор и
обитает Пасюков.
В ответ на вежливый стук из-за двери проворчали: «Кого черти
принесли! Заходи!» Я зашёл. Комнатка небольшая, зато через окошко в
неё проникает бледный вечерний свет. В углу самодельная буржуйка –
тоже, по местным понятиям роскошь. Стол, деревянная кровать, полка
на стене.
Сам Пасюков разлёгся, отдыхает после трудного дня. На нём –
только штаны. В одежде он казался здоровяком, сейчас видно – жирный
пузан. Под седым курчавым волосом, покрывшим тело, просматривается
картинная галерея – множество нехитрых синих наколок. Днём Пасюков
лучился добродушием – сейчас на физиономии недовольство пополам с
удивлением. Дескать, не ожидал я тебя здесь увидеть, парень, да вот
увидел, и не очень обрадовался.
– Ого, кто пожаловал! Наш герой! – Пасюков удивительно проворно
для грузного человека сел на кровати. – Чем обязан?
– Да вот, – ответил я, – шёл мимо, решил заглянуть. Уважить.
– Ну, заглянул, – проворчал Пасюков, – ну, уважил. Дальше
что?
– Ничего, – я поискал глазами, куда бы присесть, и увидел в углу
трёхногий табурет.
– Возьми с печки чайник, – попросил Пасюков, а сам достал с
полки две кружки. – Сейчас мы с тобой по чайку вдарим. У меня
крепкий, зараза. Люблю, понимаешь, чтобы покрепче. Только сахара
нет, уж извиняй.
Алюминиевые кружки вызвали некоторое сомнение: снаружи почернели
от времени, а изнутри к стенкам прилип густой коричневый налёт. Я
подумал, что в гостях не привередничают, и стал разливать из
чайника пахучую жидкость. Пасюков следил за мной тяжёлым
взглядом.
– Ты по поводу Мухомора, что ли? – спросил он. – Я думал, мы это
дело закрыли!
– Чёрт с ним, с Мухомором, – махнул я рукой. – Мне другое
интересно. В мастерской говорят, что у тебя имеется документик,
разрешающий делать ножи. Посмотреть бы.
Пасюков даже глаза вытаращил.