– Ну, батя, – сказал я, – хороший из тебя проводник. И где
теперь искать?
– Не знаю, – сокрушённо вздохнул дед. – Ежели к бабе своей
побёг, тогда у неё.
– Ага, – съехидничал я, зажигая лучинку, – сильно ему
приспичило. Сидел, и вдруг захотел бабу! Даже недокушал,
бедняга.
– Оно ведь такое дело – по-разному бывает!
Я осмотрелся. Разостланная постель. На тумбочке миска, в ней
покусанная картофельная лепёшка, которую, воспользовавшись
отсутствием хозяина, грызёт наглый рыжий таракан. Ничего
подозрительного. Скорее всего, на самом деле, по делам
ушёл человек.
– А может, и не к бабе, – начал рассуждать дед. – Может,
покурить вышел, или до ветра. Ты подожди немного, раз у тебя важное
дело, а я на воздух пойду, мне полезно перед сном свежим воздухом
дышать.
Пока я раздумывал, ждать, или зайти в другой раз, дедушки и след
простыл – и обещанного табака ему не надо. Ладно, у самого быстрее
выйдет, чем с таким помощником.
На улице посерело, ветер плеснул брызгами дождя. Едва добежал я
до нужного барака, мне навстречу вышел Суслик. За плечами у него
рюкзак – увесистый и подозрительный. Может, не узнал бы я
барачника: сумерки сгустились, а Суслик, вдобавок, капюшон до носа
нахлобучил, только нервишки у человека сдали, меня увидел и к стене
прижался. Тут я и понял, кто передо мной. Суслик поборол оторопь,
но мимо проскочить у него не получилось, ухватил я беглеца за
ворот, и снова к стенке прижал, теперь носом.
– Далеко ли собрался? – спросил я, – Покурить, наверное, или в
туалет?
– Ага, это… в сортир я, – промямлил Суслик.
– Ладно, бедняжка, пошли, – я легонько подтолкнул барачника к
открытому подъезду. – Потерпишь чуток, не обгадишься. А рюкзак
лучше мне отдай. Тяжёлый, небось?
Сопроводил я Суслика в его же ячейку, он покорно сел на кровать.
Я запалил лучину.
– Ну, – я посветил Суслику в лицо, – признаваться будешь?
– Я же ничего не сделал, начальник! – Суслик часто-часто
заморгал красными глазками.
– Что-то, наверняка, сделал, – ответил я, осматривая комнату. –
Сделал, раз убежать хотел. Кто предупредил-то? Дед Митрий или кто
другой?
Я огляделся – убогое и грязное жилище. В углу, на истоптанных и
заплёванных половицах аккуратно, будто коврик, лежит ватник –
наверное, неспроста. Отодвинул его ногой, и точно – показалась
щель. Кусок половой доски выпилен, и получилось место, подходящее
для небольшого тайника.