— Если мы ничего не сделаем там, то столица падёт всё
равно. У нашего оплота нет ворот! И гарнизона, я так понимаю, тоже
нет!
Они сцепились взглядами, словно два старых питбуля, и замолчали
на несколько минут.
— Хорошо, — прервал молчание граф. — Скачка галопом по таким
темам до добра не доведёт. Сегодня у меня уже много дел и я не могу
отодвинуть их в сторону. Я дам комнату тебе и твоим людям, вы
передохнёте, освежите головы, и завтра мы обсудим всё подробно.
Дукан ещё пободался с ним взглядами, кивком признал, что мысль
неплохая и допил второй кубок.
***
В дверь постучали излишне вежливо даже для слуги.
Дукан и Кальдур обменялись тревожными взглядами, и старик кивнул
— в этом доме неприятностей он не ждал.
Кальдур поднялся и открыл дверь. Снаружи стоял высокий мужчина,
с птичьими чертами лица и жидкими чёрными волосами, собранными
сзади в хвост. Его длинные худые пальцы изобразили лёгкий
поклон.
— Я Виссарион. Целитель. Граф просил осмотреть гостей.
— Спасибо, мы в порядке, — Кальдур поспешил закрыть дверь перед
орлиным носом, но Дукан шикнул на него. — Хорошо, заходите.
Целитель вошёл, Кальдур выглянул в коридор на всякий случай, и
закрыл дверь на засов. Виссарион застыл в проходе, словно ожидая
дальнейшего приглашения, Кальдур снова взглянул на Дукана, тот
кивнул и Кальдур повёл целителя в комнату Анижи.
— Моя подруга порезалась, — быстро проговорил Кальдур, они
вошли, Анижа встретила их испуганными взглядом. — Вот она. Анижа.
Это врач, он осмотрит твою рану. Всё в порядке.
— Здравствуйте, — Анижа чуть поклонилась.
Целитель ей не ответил, присёл рядом на кровать, взял её за
запястье и освободил от платка.
— Эта рана выглядит свежей, — целитель мягко разрезал швы,
раскрыл края раны и осмотрел её. — Она не серьёзная. Вижу, что её
промыли. И зашили, пускай не очень хорошо. Швы можно было не
накладывать. Поверхность ладоней заживает хорошо и так. Достаточно
было забинтовать.
— Этой ране больше десяти дней.
В беспристрастных глазах целителя проступил интерес, он снова
осмотрел рану, куда внимательнее, буквально вцепившись глазами в
каждую её точку и линию.
— А у тебя были другие раны, девочка? — спросил он вкрадчиво. —
Как они заживали?
— Хорошо, господин. И кровь тоже хорошо останавливается.
— Ты чувствовала слабость и потливость? Когда выполняла обычную
работу, например.