Я перешел улицу, в то время как Шатун был поглощен своими шнурками.
– Привет! – сказал я.
Он выпрямился и стал озираться с таким видом, словно его окликнули с другого угла.
– Привет! – повторил я, протянув ему руку для рукопожатия.
Он поглядел на мою руку и вновь устремил взгляд куда-то вдаль.
– Вау, – произнес я, – выслеживать ты не мастер, зато вежливость из тебя так и прет!
Голова его стала поворачиваться, медленно, как земля на своей оси, пока его серые, цвета темной гальки глаза не встретились с моими. Чтобы поглядеть на меня, ему пришлось несколько наклонить голову, и тень от его обтянутого кожей черепа, скользнув по моему лицу, накрыла темным облачком мои плечи. А ростом я не подкачал.
– А мы разве знакомы, сэр? – Голос его прозвучал так, словно он был уже на пути к себе назад, в преисподнюю.
– Разумеется, знакомы, – ответил я. – Ты Шатун, а где другой из твоего помета?
– Шутка не такая удачная, как вы полагаете, сэр.
Я поднес к губам кофейную чашечку.
– Подожди, пока я кофейку глотну, Шатун. Через пятнадцать минут ты меня не узнаешь.
Он послал мне вниз улыбку, и борозды на его щеках превратились в ущелья.
– Напрасно вы так выставляетесь, мистер Кензи.
– Ты это о чем, Шатун?
Подъемный кран вбил цементную сваю мне в позвоночник, и что-то маленькое, кусачее вцепилось острыми зубами мне в шею с правой стороны, Шатун шатнулся вон из поля моего зрения, а тротуар, закачавшись, пополз вверх, к моему уху.
– Классные очочки, мистер Кензи! – проговорил Недотепа, в то время как его одутловатое личико, как воздушный шарик, парило возле меня. – Изящная деталь гардероба.
– В стиле хай-тек, – добавил Шатун.
И кто-то рассмеялся, а кто-то запустил стартер, и я почувствовал себя дурак дураком. Тут и Кью изумился бы.
– Голова болит, – сказала Энджи.
Она сидела возле меня на черном кожаном диване, и руки ее, как и у меня, были скручены за спиной.
– Ну а вы, мистер Кензи? – осведомился голос. – Как ваша голова?
– Под впечатлением, – отозвался я. – Чтобы не сказать, идет кругом.
Я повернул голову в направлении голоса, но глаза мне ослепило лишь пятно желтого цвета, окаймленное мягко-коричневой тенью. Я заморгал, и комната слегка качнулась.
– Простите за наркотики, – сказал голос. – Если б можно было сделать это иначе…
– Не извиняйтесь, сэр, – проговорил другой голос, и я узнал Шатуна. – Сделать это иначе было невозможно.