Стопинг, шопинг, туалетинг…
Разбежались: кто куда…
Интеллекта хилый рейтинг
мой растёт как никогда.
С гидом я веду беседу.
Мы в автобусе – вдвоём.
И, пожертвовав обедом,
заливаюсь соловьём.
– Бамберг разве не бомбили?
– Бамберг не был разбомблён,
хоть бомбившим эскадрильям
был такой приказ вменён.
То ль оплот католицизма
город спас его Святой,
отделивший от нацизма
град, рождённый красотой.
То ли набожные немцы,
смрад впитав с таких краёв,
как Дахау иль Освенцим,
сдали город без боёв.
Сколько версиям простора,
но экскурсии отряд
вышел к Домскому Собору —
где царит епископат.
Как темно и мрачно в храме,
а могильники святых,
словно склепы в склепах… Драме
нашей жизни бьёт под дых
мысль о том, что человеку
ползать суждено в грязи
червяком, и век от века
нам иного не грозит.
Сильно давит атмосфера —
где бал правит аскетизм.
В этом есть, конечно, Вера.
В Вере – свой максимализм.
А потом мы вышли к речке.
Сваи Ратуши в воде,
но сырых следов протечки
в помещеньях нет нигде.
Вихрь закружит жизни светской:
дождик, солнце, смех и спор…
Так Венеции Немецкой
открывается простор.
Я копчёным пивом сказкой
оторвусь и оттянусь,
а немецкою колбаской
закушу хмельную грусть.
Дух костёлов и соборов
с горних стелется высот,
проникая в наши поры —
где царит круговорот
жизни шумной и цветущей,
превращающейся в прах…
Дух влечёт нас в мир грядущий,
перебарывая страх.