Встав на ноги, деретник пошел прямо на нас с Пашей, древко скользило сквозь грудь, изо рта вываливался черный ил. В мозгу четко прокрутилась мысль – у него ничто не болит: ни печень, ни ноги, ни голова. Оно и понятно, если бы что-то болело, был бы жив и здоров. Дальше мысль запуталась в сетях юридических тонкостей: если он мертв, но шевелится, значит больше жив, чем мертв. И если мы его здесь порешим, даже если защищаясь… защищаясь от безоружного… безоружного трупа…
– О-ой! – заорал Паша, ему не верилось, что все происходит на самом деле, – он по-детски кричал: – О-ой, ма-а-ма-а!.. Еёйный марафет! Господи… – и все силился с помощью багра удержать деретника на месте.
– Федя, придержи его лопатой! – покончив с мыслями, крикнул я.
Федя, похоже, от неожиданной встречи с непознанным, поначалу растерялся, но, наконец, прекратил суетиться, снял с плеча ружье и стал стрелять. Картечь вырывала куски плоти, но видимого вреда покойнику не причиняла – он настырно продолжал двигаться в нашу сторону.
– Твою маму ити, Федя! – меня тоже от страха пробила крупная дрожь, – Какого хрена! Не поможет! Лопатой держи!
Теперь Федя сосредоточился на выполнении команды: молча отбросил ружье в сторону, упер лопату в деретника, но и это не помогало: древко багра скользило сквозь тело, мертвяк неумолимо двигался на нас. Федя, с искаженным от ужаса лицом, так же, поддавшись напиравшей потусторонней силе, отодвигался, буквально скользил подошвами сапог по сырой траве. Слышался неприятный скрежет – это древко багра терлось о позвоночник и ребра покойника. До нас деретнику оставалось продвинуться примерно с метр. Такая была силища у прогнившего насквозь мертвяка – нам с трудом удавалось удержать древко в руках!
– Федя, руби его! – решительно убив в себе умника юриста, скомандовал я.
– Чем? – опять не понял Федор.
– Лопатой! – петушком проголосил раскрасневшийся от натуги Паша. Прокашлявшись, повторил: – лопатой руби!
Федя стал тыкать лопатой в живот. Несмотря на ледяной холод на дне озера, тело основательно прогнило, поэтому плоть разваливалась даже от таких слабых и неуверенных ударов. Из живота повалились остатки внутренностей и жидкая грязь, но и это не мешало покойнику, он двигался. Запах и до того витал неважный, натурально трупный, но сейчас смердело просто невыносимо.