– Та-ак, чего разведали, трихомоноз идрит?
– Аннака, эта… нитки чёрные должны быть… – Байбал показал Захарову сморщенный кулачок, – вот такие…
– Ты чевой это товой-то?! – не понял голова.
– Огонь боросать нада, аннака… Нитки сапсем плохие, шипка плохие, вот такие, – похоже, шаман пытался сухоньким кулачком изобразить размер клубка загадочных ниток, – вот такие. Грехоп монога, аннака. Бедьма окоянная… Да, Баhыылай (Василий, як.)?
Надо трезво признать – шаману ведьмачьи штучки были не в новинку и не в страх: он прекрасно знал – грозные якутские удаганки, на его веку, бывало, и похлеще вензеля выкамаривали. А скопцу – что удаганки, что шаманы, что ведьмы – всё едино – все от нечистого.
– Ну, да, корень ты мой ясеня, – ласково пробасил скопец, – ихде-то она, окаянная, клубок ниток чёрных со своими грехами схоронила, сжечь нужно, тогда, мога-быть, Господь и призрит… Предлагал я ей от чистого сердца в своё время к Господу обратиться да сиськи-то откромсать, не послушалась… Обратись, уверуй, Захаров, крестись! Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит.5
– Аннака – у кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество Господне,6 – как ни в чём не бывало, железно и чётко, без всякого акцента, разве что сильно окая оппонировал Байбал.
Дед Василий с Захаровым потрясённо уставились на шамана, тот невозмутимо теребил металлические висюльки на своей одежде. Первым пришёл в себя скопец, и продолжил обрабатывать ошарашенного коммуниста:
– Ох, не доведёт до добра грешник твой малый! Избавься от проказника окаянного: сродни бесу он лукавому, только так и спасёшься!.. – указал пальцем на Павла, – не слушай, не слушай язычников: оне ведь токма прикрываются познанием писания…
– А ты Захарову два кирпича дай, аннака!
– Зачем?! – не понял скопец, – чего это ты, язычник, выпороток,7 в высших матерьях кумекать могешь?..
Язычник начал было объяснять – как он всё это понимает:
– Слушай, дуботолк8 кагда в городе обретался, батюшка Ефрем изъяснял: «а промежду их»…
– Этот Ефрем – самый великий греховодник, раскольник и сектант, знаем мы таких! Это его кирпичом следоват, а у нас специальный струмент имеется!..