– Хорошо, мам. Целую. Папе привет, пусть поправляется.
– И тебя целую, доча – на этом наш разговор прерывается, я обессиленная
возникшими проблемами падаю лицом в подушку и всхлипываю. Что делать? Путь
домой, конечно, не заказан, но... Я туда не поеду. Я не смогу смотреть матери в
глаза, видеть в них разочарование, укор. А отец меня сожрет живьем, даже
лежачий. Язвительный язык-то не парализован. Проще утопиться. Москва-река
широка и глубока, мостов в городе полно. Или прийти вновь к Диме и взять деньги
на аборт. Только вот я не смогу потом после всего этого жить в гармонии с
собой.
– Анечка, чай давно стынет, а ты куда-то пропала, – в комнату, постучав,
заходит Полина Сергеевна. Я поспешно сажусь, вытираю ладонями мокрое лицо и
улыбаюсь пожилой женщине. От карих глаз не ускользают мои зареванные глаза,
красный нос.
– Рассказывай, – повелительно говорит Полина Сергеевна, берет стул и садится
напротив меня. – Только правду.
Я смотрю на эту женщину, кручу в руках мобильный телефон. Она с первого дня
ко мне доброжелательно относится, всегда выражает недовольство, когда я приношу
продукты. Вчерашний мой ужин оценила по достоинству, правда, потом пыталась
вернуть мне деньги за продукты. Я отказалась. Не знаю, ел ли Никита, его
вечером дома не было, он ушел почти сразу после нашей стычки.
– Папу забрали в больницу.
– Ничего страшного. Из больницы не всегда выносят ногами вперед, – на ее
попытку пошутить, губы сами дергаются в слабой улыбке. – Еще что?
– Я планировала вернуться домой, но теперь нужно деньги зарабатывать, а я...
– опускаю глаза, рассматриваю телефон в руках. Стыдно признаваться в своей
глупости и наивности. Прикусываю губу. Моей крошке шесть недель, чуть больше
месяца. У меня есть еще немного времени, чтобы определиться... Поднимаю глаза
на Полину Сергеевну, она терпеливо ждет от меня объяснений.
– Я не могу сейчас вернуться к родителям, потому что беременна. И в Москву я
приехала, думала, что отец ребенка возьмет на себя обязательства, но ошиблась.
Он сказал, что ему этот ребенок не нужен, предложил денег на аборт. Аборт я не
хочу делать, но при этом понимаю, что могу не справиться. У меня нет ничего за
душой. Даже веры, – разглядываю рисунок на обоях, лишь бы не смотреть в глаза
Полине Сергеевне и не видеть там осуждение, жалость. Понимаю, что за ошибки
нужно отвечать самой, не возлагать на кого-то свои проблемы.