Дверь палаты открывается, я с удивлением смотрю, как в белом халате, в
бахилах входит Никита. В руках он держит синий пакет. Сдержанно мне улыбается,
оглядывается по сторонам, берет стул и идет ко мне. Я нахожусь в одноместной
палате, но знаю, что посещения в отделении запрещены.
– Привет, – садится на стул, поправляет халат, который вот-вот сползет с его
плеч.
– Здравствуйте, – смущенно улыбаюсь. Мне неловко лежать перед ним в одной
ночнушке, считай, почти голой. Карие глаза серьезно и придирчиво меня
рассматривают.
– Как ты?
– Все хорошо. Спасибо вам, – Никита на секунду позволяет уголкам губ
дернуться в подобии улыбки, но тут же себя одергивает.
– Я принес твой телефон, зарядку. Мама тут еще что-то положила, – кивает на
пакет в своих руках.
– Спасибо. Я вчера обо всем забыла от страха.
– Неудивительно. Любая бы испугалась. Ваня сказал, что тебя могут из
больницы выписать через неделю.
– Да, Аркадий Владимирович тоже самое сказал, будет смотреть по самочувствию
и анализам. Никита, я могу вас кое о чем попросить? – он кивает головой. – Мне
неудобно напрягать вас своими делами, но больше некого. Не могли бы вы съездить
ко мне на работу и забрать мою зарплату, ее вчера выдать должны были.
– Ты уверена, что мне отдадут ее?
– Я позвоню Зинаиде Петровне, она предупредит Рашида.
– Рашид? – темные брови удивленно взлетают вверх.
– Это хозяин кафе, понимаю, что смешно, но такая вот ирония судьбы: кафе
называется «У Саньки», а владелец Рашид.
– Хорошо, я съезжу. Что-то еще?
– Только это.
– Ань, конечно, не мое это дело, но мне любопытно, а где второй участник
счастливого события? – судя по тону, Никита явно осуждает Диму, потому что тот
не топчется под окнами и не переживает за меня и ребенка. Я отвожу глаза в
сторону. Мое молчание длится больше минуты, Никита тяжело вздыхает.
– Кто-то может о тебе позаботиться? Родители, тетя, дядя, сестры?
– У меня никого нет, я сама помогаю маме, ведь папа стал инвалидом. Я
справлюсь.
– Я вижу, как ты справляешься. Ты же понимаешь, что если хочешь родить
здорового ребенка, то тебе нужно себя беречь.
– Еще скажите, что женитесь на мне, – со смешком смотрю на Никиту, он усмехается.
– Нет, но советую тебе прислушаться к моей матери. Она действительно желает
тебе добра, беспокоится, как о родной дочери. Ты ее вчера напугала.