Люди захохотали, им было весело, мне весело не было. Я уже понимал, что в этом городке ничего не добьюсь, и что придется бросить машину и идти пешком. Вот так, ножками-ножками километр за километром, и один бог знает, чем все это кончится. Я еще раз оглядел сидящих и побрел навстречу пустыне. Пустыня кажется приветливой, она всех берет, будто обнимает со всех сторон, ласковая. Ведет и ведет через себя, покорно ложится тебе под ноги. А потом обнимает самумом и самого тебя положит себе на грудь, зацелует песками, ласковая, оставит себе навсегда.
Ласковая…
– Ты чего, а? – кто-то во весь дух бежал за мной следом. Я испугался, но Джамиль был без нагана, просто догонял меня своими длиннющими ногами, сухой, тощий, как саксаул, – ты куда собрался… милый мой дедочек? Через пустыню что ли? Ну-ну, там знаешь сколько косточек валяется? К ним хочешь? А может не надо, а? Мы же на богоугодное дело идем…
– Во имя Аллаха? – усмехнулся я.
– Нет, – Джамиль отвернулся, как будто обиделся, – во имя людей.
– Людей? – что-то потянуло меня туда, назад, – ладно… согласен.
– Вот так-то лучше, – Джамиль взял меня за плечо, повел в улицы, где лежал мелкий, нежный песок, – пойдем, парень, не бойся, машина твоя тут постоит, ничего ей не сделается. Сказано же тебе, не заберем. Своего… хватает.
Оказывается, за кубиками домов покоились Ленд Роверы – не чета моим, какие-то дряхлые старики, которым нехватало только костылей и палки. Меня посадили не в самую плохую машину, и все же я чувствовал себя, как на иголках. Может, мне передавалась тревога моих спутников, Аваза и Джамиля, и маленького водителя. Люди молчали, сидели ровно, неподвижно, смотрели перед собой. Я видел такие взгляды только дважды – на картинах.
Куликовская битва, где два войска смотрят друг на друга, ждут сечи. И Страшный Суд – не помню, где видел. Люди на полотне ждали вселенской мясорубки, когда человек уже не в силах изменить что-то, тебя вовлекает в какой-то бешеный круговорот, и думаешь, как бы не потерять себя.
Машины срывались с места, качались, как корабли на волнах, рулили куда-то на юг. Старичок доел третий персик, встал с крыльца, помахал нам рукой. Тепло улыбнулся – я даже засомневался, точно ли попал к боевикам. Нет, шахид он и в Африке шахид, а в Азии и подавно. Пустыня проносится мимо нас, эта пустыня помнит еще Моисея. Вот эти песчинки видели, как говорила валаамова ослица, как строили Вавилонскую башню, по этим барханам скитался Каин, проклятый богом и людьми. Бог мой, о чем это я…