Ему, увидевшему всю картину после двух раз общения в одной компании, показалось забавным принять ее негласный вызов и включиться в игру вместе с другими. Конечно, он не другие. Видя больше, будучи взрослым и опытным, не сраженным внешними прелестями, сохраняя трезвый рассудок, он выбрал тактику ответного подогрева ее интереса, расположившись рядом, но вне сферы ее влияния, как бы давая понять, что он не спутник, а такая же самодостаточная планета, притянуть к себе которую невозможно. План сработал. Через короткий промежуток времени она стала выделять его в кругу поклонников, сама делая встречные движения сначала в виде предложений сходить куда-нибудь одним коллективом с общими друзьями, а потом, озвучила идею, откликнуться на реализацию которой мог только он. Зная, что у него короткий отпуск, заявила, что устала учиться и предложила всем в будни выехать за город на пикник, долго сокрушаясь, что никто, кроме них не сможет поехать, что вдвоем, конечно, будет скучно, но уж очень хочется «воздухом подышать». На берегу небольшой говорливой речушки он счел дело сделанным, потянулся поцеловать, девушка отвечала страстным порывом пухлых и упругих губ, но ничего больше не позволила.
Дальше начались прямые ухаживания, в ходе которых она до последнего старалась отложить момент интимной близости. Сдалась только когда поняла, что он, уже раздраженный постоянными отказами, вот-вот прекратит отношения, увлекшись какой-нибудь более сговорчивой конкуренткой. Получив искомое, сорвав завистливое восхищение ее поклонников, он испытал чувство победы в битве и успокоился, посчитав выигранной всю войну. Перестав напрягаться, поверив в искренность ее нежности и внимания, начал строить планы совместной жизни, постепенно приходя к выводу, что в 37 лет пора подумать и о создании семьи. Инна казалась весьма подходящей на роль жены. Она выглядела такой мягкой и понимающей, он, пока добивался, вложил в нее столько трудов, что теперь чувствовал зависимость, которую принял за настоящую земную любовь. Только одно не давало покоя – ему никак не удавалось ее присвоить. Было понимание, что ни в бытовом общении, ни в постели она не принадлежала ему до конца, всегда оставаясь немного отстраненной. Думалось, что надо шире открыться, но чем сильнее со временем тянулся он, тем большую дистанцию устанавливала она, превращаясь из ласковой в грубоватую, все чаще прибегая к отказам от секса. Он страдал и, теряя чувство собственного достоинства, начал открыто спрашивать ее о причинах охлаждения. Она не отвечала, предлагая подумать самому.